Статья о русском поэте Саше Черном, чье имя навсегда осталось в истории Житомира.

Советскому человеку предлагалось забыть о Саше Чёрном, если он о нём помнил, а от молодого поколения поэта оградила цензура, на его сочинения был наложен запрет. Казалось бы – самый известный в царской России мастер остроумной политической сатиры, меткий обличитель пошляка-обывателя, приспешника самодержавия, гнилого интеллигента – да при этом ещё и тонкий лирик, повлиявший на развитие русской поэзии начала ХХ века. Даже ниспровергатель авторитетов – молодой Маяковский на вопрос, кто из поэтов нравится ему больше: Фет, Майков или Полонский, ответил, рассмеявшись, – Саша Чёрный. Его влияние на своё творчество будущий “трибун революции” открыто признавал, хотя Саша убийственно высмеял его тогдашних сподвижников и их эпатирующий манифест “Ослиный хвост”, написав своё “Рождение футуризма”:

Художник в парусиновых штанах,
Однажды сев случайно на палитру,
Вскочил и заметался впопыхах:
“Где скипидар?! Давай - скорее вытру!”

Но, рассмотревши радужный каскад,
Он в трансе творческой интуитивной дрожи
Из парусины вырезал квадрат
И…учредил салон “Ослиной кожи”.

Впоследствии же припечатал и самого “агитатора, горлана, главаря”, назвав “красным бардом из полпивной”. Досталось от Саши Чёрного и “новаторам” из смежных областей. Вот как представил он их в своём уморительно смешном стихотворении “Недоразумение”, полный текст которого приводится в конце статьи.*

Публика оценила его сразу. По свидетельству Корнея Чуковского: “Получив свежий журнал (имеется в виду популярнейший петербургский “Сатирикон”, прим. автора), читатель, прежде всего, искал в нём стихи Саши Чёрного. Не было такой курсистки, такого студента, врача, адвоката, которые не знали бы их наизусть”.

Однако в глазах партийных “воспитателей” все эти заслуги ничего не стоили, поскольку Саша Чёрный посмел эмигрировать. И только сейчас его замечательные стихи возвращаются на родину.

Тем, кто знакомится с этим поэтом впервые, не следует заблуждаться по поводу имени, которым он подписывал свои произведения. Уж очень оно встраивается в ряд таких “говорящих” псевдонимов, как Максим Горький, Андрей Белый, Демьян Бедный, Артём Весёлый и даже Михаил Голодный и Эмиль Кроткий. Сашей Чёрным Александр Михайлович Гликберг назвал себя почти случайно. Были у него и другие псевдонимы, например, Сам по себе, Гейне из Житомира и пр. А этот всплыл в памяти, когда вспомнилось, как называли его в семье, чтобы не путать с родственником, ещё одним Сашей Гликбергом, в отличие от него – блондином.

Родился поэт в 1880 году в Одессе, в зажиточной еврейской семье. Дед его Яков имел всего лишь скобяную лавку, а отец – Михаил (Мендель) Гликберг, о котором обычно упоминают как о провизоре либо коммивояжёре, – служил разъездным представителем химической фирмы. Саша был старшим из пятерых детей, которыми занималась, вернее, не хотела заниматься истеричная мать. Собственные дети сильно её раздражали. Это выливалось в постоянные жалобы мужу, который в силу крутого нрава не находил ничего лучше, чем, возвращаясь из очередной поездки, чинить детям строгую расправу.

Когда подошло время учиться, маленький Саша выдержал экзамен для поступления в гимназию, но принят не был по причине пресловутой “процентной нормы” и год проучился дома. Вначале отец предполагал отдать будущего поэта в обучение ремеслу. Потом передумал и решил проблему сплеча. Одним махом он отдал на крещение всех своих детей. Так что в следующем году 10-летний Саша стал гимназистом. Учился он не слишком успешно, обстановка в семье была, как всегда, тягостной. Наверняка существовали и более серьёзные причины, в силу которых после 5-го класса он сбежал из дома. О них он всегда умалчивал.

Заботами тётки со стороны отца мальчик был отвезён в Санкт-Петербург и устроен в гимназию с пансионом, однако за двойку по алгебре был отчислен. Дома “блудного сына” не приняли, на его письма с просьбами о помощи отвечать перестали. Он скитался по России, дошёл до самой крайней нищеты и безнадёжности. И тут вмешалось настоящее чудо. Случайно узнавший об участи талантливого мальчика журналист Яблоновский написал о нём в солидной газете “Сын отечества”. Статья попала на глаза крупному житомирскому чиновнику Константину Роше, инициатору и участнику многих благотворительных дел, недавно потерявшему сына. Он взял мальчика в свой дом, определил в житомирскую гимназию, окружил заботой. Произошло это в 1896 году.

Однако с гимназиями Саше положительно не везло. Принесённая ради этого тяжёлая жертва оказалась напрасной. Конфликт с директором, в который он ухитрился вступить, был таким острым, что после окончания учебного года юноша был исключён, причём без права поступления. О причинах можем только догадываться. Не исключено, что уже тогда проявилось Сашино меткое остроумие и умение убийственно выставить на смех.

Ученик он был великовозрастный, поэтому в 1900 году его призвали в армию. Два года он отслужил вольноопределяющимся в Галицком полку, а потом еще два – таможенным служащим на границе с Австро-Венгрией. Вернувшись в Житомир, Александр Гликберг сделал первые шаги на литературном поприще – стал штатным фельетонистом “Волынского вестника”. Звучит многообещающе, правда, платили ему контрамарками в местный театр. Вскоре газета и вовсе закрылась, и он отправился в Петербург.

Молодого человека приютили родственники добрейшего Константина Роше. В ожидании лучших времён он устроился письмоводителем на Варшавскую железную дорогу. Непосредственным начальником начинающего поэта оказалась Мария Ивановна Васильева, которая взяла его под своё заботливое крыло. Они не подходили друг другу ни по возрасту, ни по положению и образованию, тем не менее, сблизились и в 1905 году поженились. В Марии Ивановне он нашёл то, что недополучил от собственной матери, – преданную любовь, энергичную заботу и обеспеченный тыл. Женитьба позволила ему оставить постылую работу в конторе и посвятить себя творческой деятельности. Жена освободила его от неотступной заботы о хлебе насущном, от беготни по редакциям, переговоров с издателями (он называл их “литературными крокодилами”), от мелочей быта и деловой жизни.

Медовый месяц молодые провели в Италии. По возвращении поэт получил возможность спокойно работать, и результаты не заставили себя ждать. Первое же опубликованное в этом, напомню, 1905 году стихотворение, кстати, впервые подписанное псевдонимом Саша Чёрный, произвело эффект разорвавшейся бомбы. В списках оно разошлось по всей стране, так что молодой провинциал, как говорится, наутро проснулся знаменитым. Стихотворение называлось “Чепуха”, но содержание его было далеко не чепуховым. В лёгких, как детская считалочка, без труда запоминающихся строчках поэт убийственно высмеял ни более ни менее как самых известных государственных деятелей России, депутатов Думы, министров и даже особу государя, которому прозрачно намекнул на взрыв бомбы вблизи царской резиденции:

Разорвался апельсин
У Дворцова моста,
Где высокий господин
Маленького роста?

Журнал “Зритель”, посмевший напечатать эту крамолу, немедленно запретили. Но на дворе был 1905 год, предварительная цензура уже была отменена, так что птичка вылетела из клетки. Стихи Саши Чёрного наперебой печатали “Молот”, “Альманах”, “Маски” – сатирические журналы, которых расплодилось великое множество. К 1908 году он осмелился издать свой первый сборник. Поскольку в него были включены и политические сатиры, тираж был немедленно арестован. Такая же судьба ожидала и автора, если бы он вовремя не выехал заграницу.

Проведённые в Германии два года позволили Саше Чёрному прослушать курс лекций в Гейдельбергском университете. Вернувшись в Санкт-Петербург в 1908 году, он в течение следующих трёх лет постоянно печатается в “Сатириконе” Аркадия Аверченко. Публикации в этом самом известном в тогдашней России журнале сатиры и юмора принесли поэту не просто популярность, а всероссийскую славу. Вокруг журнала объединились лучшие “смехачи” того времени. Годы работы в “Сатириконе” – лучшая пора Саши Черного-поэта. И хотя он добился настоящего успеха, он меньше всего походил на баловня судьбы, всегда старался держаться подальше от шумного общества, с писателями практически не общался. Исключение составляли лишь его друзья Леонид Андреев и Куприн. На людях он чаще всего молчал, держался гордо и прямо, фамильярностей по отношению к себе не терпел. В ту пору его новое имя было у всех на устах, но это его лишь раздражало. “Здравствуйте, Саша!” – как-то сказал ему на Невском один журналист, а Александр Михайлович потом в ярости писал Корнею Чуковскому: “Черт дернул меня придумать себе такой псевдоним! Теперь всякий олух зовет меня Сашей!”

Стихи 1908-1912 годов – периода расцвета блестящего сатирического таланта Саши Черного – самые лучшие среди всего им написанного. Книги его стихов многократно переиздавались, критика встречала их единодушной хвалой. Если вначале в своих сатирах он проклинал эпоху, издевался над нею, то позже стал писать как бы натягивая на себя личину – то ненавистного ему обывателя, то эдакого жалкого интеллигента – всегда отличного от самого Саши Чёрного. Высказывание от лица этих отвратительных для него масок потребовало снижения традиционных поэтических тем и “демократизации” стихотворного языка, выразившейся в пародийном сопоставлении избитой высокой фразеологии с интеллигентским жаргоном и в использовании сниженной вульгарной лексики. Впоследствии метод этот, применив его к прозе, блестяще использовал Михаил Зощенко. А тогда это было в новинку.

Неожиданным образом то, что было выбором медицинского инструмента в руках хирурга, назвавшийся его учеником Маяковский воспринял как новую поэтическую норму. О том, как её понял этот бурный ниспровергатель авторитетов, он высказался в лоб: “Меня радовал его антиэстетизм”. Но истинную манеру Саши Чёрного лучше всего иллюстрируют его наиболее любимые Маяковским стихи, такие, как например “Обстановочка”:

Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряхтят на счётах жалкие копейки:

Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Ревёт сынок. Побит за двойку с плюсом.
Над самой головой насвистывает чижик
(Хоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки с утра.

Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастия полуоткрывши рот,
А кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орёт.

Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль.
А за стеной соседка-белошвейка
Поёт романс “Пойми мою печаль”.

Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя чёрствый хлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы
И сырость капает слезами с потолка.

Брандахлысты в белых брючках
В лаун-теннисном азарте
Носят жирные зады.

Вкруг площадки, в модных штучках
Крутобёдрые Астарты
Как в торговые ряды
Зазывают кавалеров (…)

Щёки, шеи, подбородки,
Водопадом в бюст свергаясь,
Пропадают в животе,

Колыхаются, как в лодке,
И, шелками выпираясь,
Вопиют о красоте.(…)

Как наполненные вёдра
Растопыренные бюсты
Проплывают без конца –

И опять зады и бёдра…
Но над ними – будь им пусто! –
Ни единого лица!

Когда же поэт высказывался не от имени маски, а от собственного лица, звучали совсем другие ноты – это был голос страдающей души. Однако в тот период его излюбленным оружием было едкое, безжалостное высмеивание, от стрел которого, казалось, не было защиты. Как написано было в предвоенном 1914 году в газете “Русское слово”, Саша Чёрный “…глумится над современной жизнью, над пошляками и ничтожествами…, над черносотенцами и либеральными балалайками, над лжеполитиками и лжеэстетами”.

Не обошёл он своим вниманием и весьма болезненный вопрос собственного вероисповедания, столь радикально решённый за него в детстве. На том, в какой из перечисленных ипостасей выступал он, касаясь еврейства, что стекало при этом с его разящего пера – желчь или слеза, следует остановиться особо.

Начнём с того, что темы этой он отнюдь не избегал. Вот, например, один из его шедевров – стихотворная повесть “Любовь не картошка”, изложенная почти гекзаметром:

Арон Фарфурник застукал наследницу дочку
С голодранцем студентом Эпштейном:
Они целовались! Под сливой у старых качелей.
Арон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку,
Дочку запер в кладовку и долго сопел над бассейном,
Где плавали красные рыбки. “Несчастный капцан!” *)

Что было! Эпштейна чуть-чуть не съели собаки,
Madame иссморкала от горя четыре платка,
А бурный Фарфурник разбил фамильный поднос.
Наутро очнулся. Разгладил бобровые баки,
Сел с женой на диван, втиснул руки в бока
И позвал от слез опухшую дочку.

Пилили, пилили, пилили, но дочка стояла как идол,
Смотрела в окно и скрипела, как злой попугай:
“Хочу за Эпштейна”.- “Молчать!!!” - “Хо-чу за Эпштейна”.
Фарфурник подумал, вздохнул. Ни словом решенья не выдал,
Послал куда-то прислугу, а сам, как бугай,
Уставился тяжко в ковер. Дочку заперли в спальне.

Эпштейн-голодранец откликнулся быстро на зов:
Пришел, негодяй, закурил и расселся как дома.
Madame огорченно сморкается в пятый платок.
Ой, сколько она наплела удручающих слов:
“Сибирщик! Босяк! Лапацон! Свиная трахома!
Провокатор невиннейшей девушки, чистой как мак!..”

“Ша…- начал Фарфурник.- Скажите, могли бы ли вы
Купить моей дочке хоть зонтик на ваши несчастные средства?
Галошу одну могли бы ли вы ей купить?!”
Зажглись в глазах у Эпштейна зловещие львы:
“Купить бы купил, да никто не оставил наследства”.
Со стенки папаша Фарфурника строго косится.

“Ага, молодой человек! Но я не нуждаюсь! Пусть так.
Кончайте ваш курс, положите диплом на столе и венчайтесь
Я тоже имею в груди не лягушку, а сердце…
Пускай хоть за утку выходит - лишь был бы счастливый ваш брак.
Но раньше диплома, пусть гром вас убьет, не встречайтесь.
Иначе я вам сломаю все руки и ноги!”

“Да, да,- сказала madame.- В дворянской бане во вторник
Уже намекали довольно прозрачно про вас и про Розу,-
Их счастье, что я из-за пара не видела, кто!”
Эпштейн поклялся, что будет жить как затворник,
Учел про себя Фарфурника злую угрозу
И вышел, взволнованным ухом ловя рыданья из спальни.
Вечером, вечером сторож бил
В колотушку что есть силы!
Как шакал Эпштейн бродил
Под окошком Розы милой.
Лампа погасла, всхлипнуло окошко,
В раме - белое, нежное пятно.
Полез Эпштейн - любовь не картошка:
Гоните в дверь, ворвется в окно.
Заперли, заперли крепко двери,
Задвинули шкафом, чтоб было верней.
Эпштейн наклонился к Фарфурника дщери
И мучит губы больней и больней…

Ждать ли, ждать ли три года диплома?
Роза цветет - Эпштейн не дурак:
Соперник Поплавский имеет три дома
И тоже питает надежду на брак.

За дверью Фарфурник, уткнувшись в подушку,
Храпит баритоном, жена - дискантом.
Раскатисто сторож бубнит в колотушку,
И ночь неслышно обходит дом.
________________________________
*) капцан - значит нищий

Отражение в творчестве поэта его отношения к своим соплеменникам вовсе не ограничивалось подобной карикатурной, уморительно смешной картинкой из еврейской жизни. Невольное отступничество (так ощущал он своё христианство) придало этому отражению особую окраску, в которой смешались сарказм, горечь, гнев. Но присутствовала в нём ещё и нежность. Сквозь юмор она явно сквозит в его опубликованной в 1910 году пародийной “Песне песней”. Вот её начальные строки:

Царь Соломон сидел под кипарисом
И ел индюшку с рисом.
У ног, как воплощённый миф,
Лежала Суламифь
И, высунувши розовенький кончик
Единственного в мире язычка,
Как кошечка при виде молочка,
Шептала: “Соломон мой, Соломончик!”
“Ну что? – промолвил царь,
Обгладывая лапку. –
Опять раскрыть мой ларь?
Купить шелков на тряпки?
Кровать из янтаря?
Запястье из топазов?
Скорей проси царя,
Проси цыплёнок сразу”.(…)

К ветхозаветной тематике поэт обращался не раз. Это и поэма “Ной”, и адресованные детям “Библейские сказки”, одну из которых (“Почему Моисей не смеялся?”) даже перепечатал сионистский журнал Жаботинского, и многое другое. Глубинные же христианские мотивы в его творчестве не замечены. Если крепко доставалось от него русскому обывателю, то также безжалостен был он к “истинно русским евреям”. Но особенно беспощаден Саша Чёрный к антисемитам. Вслед за одним из переводимых им с немецкого авторов он с удовольствием повторяет: “Когда у дурака нет никакого дела, он становится антисемитом”. Их убогие взгляды он высмеял в стихотворении “Юдофобы”:

Жиды и жидовки,
Цыплята и пейсы,
Спасайте Россию,
Точите ножи!

Не забыты были и черносотенцы из “Союза русского народа”, их Саша Чёрный пригвоздил убийственно метко:

Четыре нравственных урода –
Один шпион и три осла
Назвались ради ремесла
Союзом русского народа.

Но критика критикой, а когда разразилась Первая Мировая война, поэт записался в добровольцы и ушёл на фронт. Февральскую революцию принял восторженно, она вывела его из тяжёлой депрессии, в которую погрузили его ужасы войны. Временное правительство назначило его заместителем комиссара Совета солдатских депутатов Северного фронта.

Смысл Октябрьского переворота не ввёл Сашу Чёрного в заблуждение. И, хотя ему, оказавшемуся в Вильно, большевики предложили возглавить местную газету, он отказался и уехал в Германию, затем к Куприну в Италию, затем в Париж. Здесь он активно участвует в эмигрантских изданиях, пишет сатирические стихи и рассказы, стихотворения для детей. Но каждая строчка сквозит тоской человека, который понял, что казавшееся ему чужим, было настоящим, а сейчас, когда для него действительно светит чужое солнце и вокруг него играют чужие дети, – сам он чужой среди всех этих чужих, всюду посторонний или, как он сам себя называл, “тайный соглядатай жизни”. Вот картинка, подсмотренная им в Булонском лесу:

Мальчишка влез на липку
Качается, свистя,
Спасибо за улыбку,
Французское дитя!

Во Франции сочинил Саша Черный свое единственное любовное стихотворение “Мой роман”. В нём он описывает трогательное целомудренное свидание с юной парижанкой, которая тайком приходит в его холостяцкую комнатушку. И как всегда у него – самыми ударными являются последние строчки:

Для ясности, после её ухода
Я всё-таки должен сказать,
Что Лизе – три с половиной года…
Зачем нам правду скрывать?

Детским писателем Саша Чёрный стал ещё в России. Обратившись к казалось бы неожиданному для него жанру, этот острый сатирик, желчно высмеивающий эпоху, начал писать великолепные стихи для детей, создал серию бесхитростных двустиший “Живая азбука”. По отзыву Чуковского: “Уже по первым его попыткам я не мог не увидеть, что из него должен выработаться незаурядный поэт для детворы. Сам стиль его творчества, насыщенный юмором, богатый четкими, конкретными образами, тяготеющий к сюжетной новелле, обеспечивал ему успех у детей. Этому успеху немало способствовал его редкостный талант заражаться ребячьими чувствами, начисто отрешаясь от психики взрослых”. С этими словами невозможно не согласиться, стихи Саши Черного для детей – это нежные жемчужинки. Как точно находит он правильный тон разговора с маленьким человеком:

“Кто живёт под потолком?”
– Гном.
“У него есть борода?”
– Да.
“И манишка, и жилет?”
– Нет.
“Как встаёт он по утрам?”
– Сам.
“Кто с ним утром кофе пьёт?”
– Кот.
“И давно он там живёт?”
– Год.
“Кто с ним бегает вдоль крыш?”
– Мышь.
“Ну, а как его зовут?”
– Скрут.
“Он капризничает, да?”
– Ни-ког-да!..

В эмиграции Саша Чёрный пишет много прозы, адресована она не только детям, но и взрослым. Героем его книги “Дневник фокса Микки” является фокстерьер, рассуждающий о жизни, людях и стихах, а “Солдатские сказки” в чём-то предвосхитили прозу Михаила Зощенко. Создает он и цикл солдатских рассказов, где перед глазами автора проплывают картины фронта, оживают воспоминания о войне. Как замечает Чуковский, рассказы стилизованы в духе Лескова и Даля. Главный их мотив – любование русским характером. Некоторые из этих новелл вошли в книгу “Несерьезные рассказы”, о которой Куприн впоследствии писал: “В этой сфере (имея в виду рассказы о детях и солдатах) он свой, он здесь и товарищ, и зачинщик, и выдумщик, и рассказчик, и импровизатор, и тонкий, любящий наблюдатель”.

Что же касается еврейской проблематики, то в творчестве периода эмиграции она всплывает лишь эпизодически, что несомненно явилось следствием тогдашнего отсутствия на Западе официальной политики антисемитизма. Тем не менее, в сатирической поэме “Кому в эмиграции жить хорошо” одним из немногочисленных “счастливцев” является портной Арон Давыдович, а в статье “Голос обывателя” встречается такой стилизованный пассаж:

Скажу, как один пожилой еврей,
Что, пожалуй, всего мудрей:
Революция очень хорошая штука, –
Почему бы нет?
Но первые семьдесят лет –
Не жизнь, а сплошная мука!

Замечательно точно сказано, в особенности – про первые 70 лет! А как здорово высмеял он в своих “Потомках” вечный припев-обманку, на которую неизменно ловится терпеливый российский обыватель: “Туго, братцы, видно, дети будут жить вольготней нас”. Терпеть и страдать ради будущих поколений – на эту наживку Саша Чёрный не “клюнул”:

Я хочу немного света
Для себя, пока я жив.

И уточняет свою мысль:

Я как филин на обломках
Переломленных богов.
В неродившихся потомках
Нет мне братьев и врагов.

Так что, думаю, совсем не случайно его сатиры, в частности “Потомки”, вдохновили Дмитрия Шостаковича на создание вокального цикла. Забавным свидетельством популярности Саши Чёрного является то, что в Голливуде якобы “гастролировал” Лже-Саша Чёрный. Но до этих знаков признания поэт не дожил, он умер в 1932 году при неожиданных обстоятельствах. Когда в маленьком французском местечке Лаванду, где он жил, случился пожар, Саша Чёрный бросился помогать соседям. А потом, уже дома, у него случился сердечный приступ. Он прожил всего 52 года. Когда поэта не стало, его собака Микки, та самая, от имени которой была написана детская книжка, легла на грудь хозяина и скончалась от разрыва сердца.

Как известно, “о мёртвых либо хорошо, либо ничего”, по крайней мере первое время. Но проходят годы и всё расставляют по местам. В случае Саши Чёрного, от острых, едких, вызывающих неудержимый смех сатир которого досталось многим, можно было ожидать появления переоценок, замешанных на скрытой уязвлённости, профессиональной зависти или чём-то ещё, например болезненном национализме. В особенности это ожидаемо, когда имеешь дело с необычным дарованием, в свою очередь взявшим на вооружение издевательскую сатиру, таким, как например Венедикт Ерофеев, прославившийся ещё в Самиздате своим убийственно смешным эпатажным шедевром “Москва – Петушки”. В заметках на полях дневников, где и не сатирики-то обычно бывают особенно беспощадны и никак не склонны к сантиментам, Веничка, как он любил себя называть, неожиданно растаял:

Когда читаешь сверстников-антиподов, – рассуждает он, “хочется не то быть распростертым в пыли, не то пускать пыль в глаза народам Европы, – а потом в чём-нибудь погрязнуть. Хочется во что-нибудь впасть, но непонятно во что, в детство, в грех, в лучезарность или в идиотизм. Желание, наконец, чтоб тебя убили резным голубым наличником и бросили твой труп в зарослях бересклета. И все такое. А с Сашей Черным “хорошо сидеть под черной смородиной” (“объедаясь ледяной простоквашей”) или под кипарисом (“и есть индюшку с рисом”)”.

Даже болезненно чувствующий малейшие изъяны стиля, безжалостный к собратьям по перу несравненный Владимир Набоков произнёс неожиданные для него растроганно теплые слова о Саше Чёрном: “Осталось несколько книг и тихая прелестная тень”.

Чувство, которое оставил по себе этот талантливо издевавшийся над недостатками современников поэт, замкнутый человек, улыбку которого почти никто не видел, оказалось весьма неожиданным, определить его трудно. Наверное, это нежность.

Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) - русский поэт.

Происхождение. Детство

Одесса. Шел 1880 год. 1 октября в еврейской семье Гликбергов родился сын Александр. Так случилось, что из пятерых детей в семье двое сыновей носили одинаковые имена - Саша.

А поскольку будущий поэт был черноволосым, то его для идентификации родные прозвали «черным», что и стало потом обоснованием для выбора псевдонима.

Чтобы обеспечить сына приличным образованием, родители решили покрестить его по русскому православному обычаю. Это дало возможность мальчику поступить в гимназию, которую, впрочем, он не закончил из-за своего строптивого характера, сбежав из родительского дома.

Жил где придется, питался подаяниями. Когда об этой истории рассказала одна из газет, некто К.К. Роше до того растрогался, что решил найти мальчика, взять его под свое покровительство и дать ему хорошее воспитание.

Роше был состоятельным человеком с добрым сердцем, к тому же, и весьма образованным. Он любил литературу, а особенно - поэзию, потому со всей страстью приобщал к этому будущего поэта, а потом стал постепенно развивать в нем творческий потенциал. Саша Гликберг оказался талантливым учеником, и даже его первые пробы в поэзии были незаурядными. Так неожиданный филантроп «благословил» молодого человека на поэтическую стезю.

Первые публикации

В 1901-02 годах Александр находился на военной службе, после чего некоторое время работал на Новоселенской таможне. И именно тогда появляется в печати первое творение молодого автора «Дневник резонера». Его опубликовала провинциальная газета «Волынский вестник». Местная интеллигенция проявила немалый интерес к произведению Саши Черного, что говорит о весьма успешном дебюте.

В 1905 году юноша переехал в , где было гораздо больше возможностей для литературной самореализации. Это «сработало»: его начали печатать разные газеты и журналы («Маски», «Зритель», «Альманах» и другие издания), популярность поэта росла с каждой новой публикацией. И, казалось бы, все складывалось вполне удачно. Но не тут-то было.

Саша Черный оказался «неудобным» стихотворцем. Журнал «Зритель» закрыли из-за опубликования в нем сатиры «Чепуха» Саши Черного, а его сборник «Разные мотивы» цензура вообще не допустила к изданию. Все это приводило к конфликтам с хозяевами журналов и даже с властями, а в связи с этим - неприятие в обществе, своеобразная отверженность.

Учеба и творчество

Саша Черный выехал в Германию на учебу. С 1906 по 1908 год он был студентом Гейдельбергского университета, а параллельно продолжал свою писательскую карьеру, но его произведения по-прежнему были подвержены жесточайшей цензуре, не допускающей их публикации. Но это не усмирило поэта. По возвращении в Санкт-Петербург в 1908 году, он вновь принялся за работу.

На этот раз его талант оказался затребованным в знаменитом журнале «Сатирикон», а кроме того, его стихи печатались во множестве других изданий («Аргус», «Солнце России», «Современник», «Одесские новости», «Современный мир», «Киевские новости», «Русская молва»). И наконец-то выходят в свет его первые книги.

Годы Первой мировой

Несколько «притормозила» взлет литературной карьеры Александра. Он был рядовым офицером в штате полевого лазарета. Но служба в армии не помешала его работе на литературном поприще. Он писал прозу, издавал свои сборники, кроме того, у него открылась и новая грань таланта: стал писать для детей.

Литературное наследие

Не все однозначно в творчестве Саши Черного, но тем не менее в его библиографии - больше 40 книг, огромное количество стихотворений, вошедших и не вошедших в сборники. Самые известные и значительные книги Саши Черного: повесть «Чудесное лето», «Несерьезные рассказы», книжки для детей «Белка - мореплавательница», «Сон профессора Патрашкина», «Кошачья санатория», «Румяная книжка» и другие.

Смерть в эмиграции

За свою недолгую жизнь Саша Черный немало постранствовал по миру, побывал в Берлине, Ницце, Париже, Риме, Киеве, Тбилиси, но окончательно эмигрировал в 1920 г., поселился в Берлине. Его стихи эмигрантского периода проникнуты мучительной ностальгией. В 1923 г. В Германии вышел том стихотворений «Жажда» - очень грустная книга о жгучей тоске по родине, об эмигрантском сиротстве.

Саша Черный умер в 1932 г. Сразу после пожара, который тушил вместе с другими людьми. Вернулся домой, лег в постель и больше не проснулся. До сих пор никто не знает, где похоронен выдающийся русский поэт. Некому и нечем было заплатить за могилу и погребальную церемонию.

На кладбище Лаванду, где похоронена жена Александра, дожившая до глубокой старости и умершая в 1961 г., теперь установлена памятная доска с именем поэта. А по большому счету, имя Саши Черного увековечено в его творчестве. Об этом позаботился его друг и наставник Корней Чуковский, по инициативе которого вышло многотомное издание всех произведений Саши Черного в серии «Библиотека поэта».

Центральный еврейский ресурс

Региональный сайт детских библиотек

Одессика. Энциклопедия об Одессе

Дмитрий Быков. Черный и Белый
Саша Черный и Николай Гумилев во время Первой мировой войны: «Эти два воина – поистине белая и черная кость войны, аристократия и народ, но обоим присуще то рыцарское понимание долга, которое в России встречается крайне редко (института рыцарства, по мнению Пастернака из письма 1918 года, Россия не знала). Это долг, так сказать, независимый от родины, совершенно особый: воевать и, если потребуется, умирать за родину надо не потому, что она хороша, и вообще не ради нее, а ради себя и своих принципов».

Воспоминания В.А. Добровольского о Саше Черном
Читателей не должно вводить в заблуждение название статьи, в которой ее автор ни словом не обмолвился о личных встречах с поэтом. Так что едва ли это произведение можно отнести к мемуарной литературе. В действительности перед нами рассказ о жизни и творчестве Саши Черного, в котором приводится немало высказываний современников о поэте.

Мирон Бельский. По следам потаенной биографии Саши Черного
Автор рассказывает о статье Анатолия Иванова, который занимался исследованием неизвестных страниц биографии Саши Черного. Будучи вдохновленным увлекательным рассказом, Мирон Бельский отправился на поиски новой информации о семье поэта…

Александр Ратыня. Наследство, переданное через века (что связывало Константина Роше с Афанасием Фетом и Сашей Черным)
«Случайно прочитав в одной из крупнейших газет того времени «Сын Отечества» статью о «горестной участи несчастного юноши, брошенного семьей» (а на самом деле – бежавшего от родителей), Роше принимает «изгнанника» в свой житомирский дом. И вместо безвременно ушедшего приемного сына Сергия в жизнь Константина Роше, по попущению Божьему, приходит другой воспитанник – носитель духа нового, революционного века, в котором Роше тщетно стремился найти своего преемника. Это был… Александр Гликберг, тот самый, что вскоре станет известен в литературе под псевдонимом «Саша Черный».

Алексей Буторов. Поэты на баррикадах
О революционных стихах Саши Черного, опубликованных в 1905 году.

Русская культура XX века
Выдержки из рецензий современников на книгу Саши Черного «Сатиры», изданную в 1910 году.

Гримасы и мечты, сплетаясь, бились в Рейне
В период с 1906 по 1907 год Саша Черный учился в Гейдельбергском университете. О восприятии поэтом довоенной Германии, образа жизни тогдашних немцев рассказывает эта статья, подготовленная Олегом Чумаковым по материалам газеты Die Welt.

Роман Гуль. Саша Черный (глава из книги «Я унес Россию»)
Воспоминания о знакомстве с поэтом в годы эмиграции.

Андрей Седых. Юбилей без речей
Заметка из эмигрантской газеты 1930 г. к 25-летию литературной деятельности Саши Черного.

О творчестве Саши Черного

А.И. Куприн. О Саше Черном и его книгах
«Саша Черный – один. И в этом-то заключается прелесть его оригинальной личности и оттого-то его еще не успела захвалить и полюбить почтеннейшая «публикум», и оттого-то у него имеется еще пока немного поклонников и хвалителей, но зато этим поклонникам-друзьям действительно дорого свободное, меткое и красивое слово, облекающее в причудливые, капризные, прелестные, сжатые формы – и гнев, и скорбь, и задумчивую печаль, и глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цветов».
(формат pdf)

Венедикт Ерофеев. Саша Черный и другие
Венедикт Ерофеев в небольшом эссе в присущей ему манере формулирует свое восприятие Саши Черного: «здесь приятельское отношение, вместо дистанционного пиетета и обожания. Вместо влюбленности – закадычность. И «близость и полное совпадение взглядов», как пишут в коммюнике».

Анатолий Иванов. Оскорбленная любовь
«Кто знает, быть может, погружение в эпоху Саши Черного, где «люди ноют, разлагаются, дичают», поможет нам что-то понять в себе, в нашем взбаламученном времени, подойти ответственно к своей нравственной позиции».

Юрий Левинг. Владимир Набоков и Саша Черный
Известный литературовед на конкретных примерах демонстрирует, насколько сильное влияние оказала литературная деятельность Саши Черного на творчество Владимира Набокова.
«Набоковский опыт использования творческих находок старшего друга ограничивался в одних случаях калькированием тематических решений, в других мелкие комедийные положения служили ему ядрами в построении будущих сюжетных линий. Совершались эти заимствования с легкостью и даже, по-видимому, с удовольствием».

В.А. Карпов. Проза Саши Черного в детском чтении
Автор анализирует детскую прозу Саши Черного, касаясь, в частности, причин, по которым позднее творчество писателя, по времени совпавшее с его эмиграцией, посвящено в основном детям.
(формат pdf)

Н.К. Ярошевская. Границы художественного мира сборника «Детский остров» Саши Чёрного
«Произведения для детей Саши Черного, включённые им самим в сборник под названием «Детский остров», вышли в 1921 году. Книга реализует его желание отмежеваться от всяких политических программ и направлений и жить Робинзоном на тихом необитаемом острове…»

Вербицкая Виктория. «Чистая» сила «Солдатских сказок» Саши Черного о «нечисти»
В своей работе критик, как и многие другие исследователи, высказывает мысль о том, что эмиграция, повлекшая ностальгию, сыграла решающую роль в развитии творчества Черного. Тоска по Родине заставляет писателя обратиться в «Солдатских сказках» к русскому фольклору, дореволюционному быту народа. Автор статьи, в свою очередь, особое внимание уделяет использованию в рассказах Саши Черного типичных персонажей языческой и христианской мифологии.

Линор Горалик. Повесить всех собак!
Чрезвычайно живой анализ сборника рассказов Саши Черного «Дневник Фокса Микки». Автор рассуждает об образе главного героя цикла, т.е. собаки породы фокстерьер. Основная идея такова: используя в качестве основного персонажа это милое домашнее животное, Черный получает возможность рассматривать самые обыденные вещи, не боясь прослыть «наивным моралистом». Кроме того, в образе пса автор статьи усматривает черты, традиционно приписываемые русской интеллигенции – рефлексию, острое чувство справедливости, конечно же, недовольство окружающей действительностью, естественно, в сочетании с абсолютным бездействием.

Е.А. Кузина. Принцип очуждения в русской прозе конца XIX – начала XX вв.: «Каштанка» А.П.Чехова и «Дневник Фокса Микки» Саши Черного
Автор обращается к термину «остранение», введенному В. Шкловским для обозначения процесса вывода понятий и явлений из области автоматического восприятия в область познаваемого. Шкловский, в свою очередь, опирается на теорию «очуждения», сформулированную Брехтом, согласно которой, для придания значимости обыденным явлениям и деталям, необходимо показать их под другим углом как нечто удивительное и непонятное. И Чехов в «Каштанке», и Черный в «Дневниках фокса Микки», реализуют эту задачу, представляя мир людей, через призму восприятия собаки. Безусловно, художественные подходы двух писателей имеют массу отличий, анализ которых также приводится в статье.

Константин Кедров. Рыцарь смеха
«Лермонтов с горечью восклицал, что жизнь такая нелепая, глупая шутка. Саша Черный эту шутку подхватил и, пока мог, шутил в унисон с этой жизнью. Шутил и даже не в унисон – в резонанс. Резонанс и стал пиком славы…»

DOMINO. Саша Черный: Он смеялся, когда было совсем не смешно, а когда было смешно – совсем не смеялся…
«Саша Черный живет в своих сатирах, в своих детских стихотворениях, в своих солдатских рассказах. Живет, пока его читают, а читать его будут всегда, потому что его поэзия – это смех, это чистый юмор без всякого налета…»

Поэзия

Стихотворения 1905–1906 гг. из книги «Разные мотивы»

«Сатиры» (1910 г.)
В этот сборник вошли стихотворения из циклов «Всем нищим духом», «Быт», «Литературный цех», «Невольная дань», «Послания», «Провинция», «Лирические сатиры».
«Сатиры и Лирика» (1911 г.)
В сборник включены циклы – «Бурьян», «Горький мед», «У немцев», «Хмель» («Иные струны»).
Стихотворения 1908–1914 гг., не вошедшие в книги

«Жажда» (1923 г.)
Циклы стихотворений «Война», «На Литве», «Чужое солнце», «Русская Помпея».
«Детский остров» (1925 г.)
Вошли циклы «Костер», «Зверушки», «Песенки».

Поэт и прозаик Саша Чёрный родился под именем Александра Михайловича Гликберг в довольно большой семье с пятью детьми. На удивление, двоих мальчиков звали одинаково - Саша, однако один имел светлые волосы и потому назывался «белым», а другой тёмные - его звали «чёрным». Таково происхождение псевдонима. Родился автор в Одессе, 13 октября 1880 года. Вскоре родители отдали мальчика в гимназию, однако судьба сложилась так, что Александр покинул свой дом и, оставшись совершенно нищим, стал попрошайничать на улице. Об одиноком и бедном мальчишке написали в газете. Этот рассказ до того тронул одного господина чиновника, К.К. Роше, что он решил взять юного Сашу к себе. Роше был человеком достаточно благородным и любил поэзию, что, безусловно, внесло свой вклад в характер будущего писателя.

В 21 год Александр пошёл на службу рядовым, три года спустя стал работать в таможне. Летом 1904 года опубликовали «Дневник резонёра» в одной из газет города Житомира под псевдонимом «Сам по себе».

Год спустя Гликберг стал жить в Санкт-Петербурге, в котором началась череда публикаций работ в различных журналах: «Леший», «Зритель», «Альманах» и некоторые другие. Стихотворения нашли много положительных откликов среди читателей.

Впервые Александр Михайлович подписался как «Саша Чёрный» в 1905 году в свой сатире «Чепуха». Печать этого стихотворения послужила тому, что журнал отныне прекратил свою работу. Сборник автора запретили из-за цензуры.
С 26 до 28 лет поэт пробыл в Германии, обучаясь в немецком университете, а после вновь приехал в Петербург и стал сотрудничать с изданием «Сатирикон». Автором было выпущено несколько сборников стихотворений, его произведения публиковались в известных журналах и газетах, таких как «Современник», «Солнце России», «Киевская мысль» и некоторых других.

Александр Гликберг во время Первой мировой войны был на фронте в качестве рядового при лазарете.

В 18 году прошлого столетия поэт и прозаик покинул Россию. Поселился сначала в Литве, затем Берлине и Риме, а в 1924 году окончательно остановился в столице Франции, где стали издаваться его сборники. Пятью годами спустя, он купил небольшую территорию на юге страны, куда приезжали гостить русские деятели искусства.

В начале августа 1932 года Александр Михайлович скончался из-за сердечного приступа. Тому причиной послужил недавний пожар, в тушении которого поэт оказывал помощь своим соседям, но, придя домой, слёг и более оказался не в состоянии подняться.

Биография по датам и интересные факты. Самое главное.

Другие биографии:

• Михаил Михайлович Зощенко

  Михаил Михайлович Зощенко - известный советский писатель. Он родился в городе Санкт-Петербурге, где вырос и провёл в основном всю свою жизнь. В большинстве его сатирических произведениях мы можем увидеть борьбу

• Князь Олег

  Вещий Олег – великий русский князь, окончательно объединивший славянские племена. О происхождении Олега практически ничего не известно. Существуют лишь несколько теорий, основанные на летописных сводках.

• Александр Сергеевич Даргомыжский

  Александр Сергеевич Даргомыжский, музыкальный деятель, педагог и автор музыкальных произведений середины 19-го века, появился на свет 2 (14) февраля 1813 года в российской глубинке, в Тульской губернии

• Алексей Васильевич Кольцов

  Алексей Кольцов – великий поэт, родился 15 октября 1809 года, в городе Воронеже, в семье торговца. Его отец, благодаря своей активности и трудолюбию, включался в список самых богатых торговцев этого города.

• Тютчев Федор Иванович

  Появился на свет писатель 23 ноября 1803 года в Орловской губернии. Семья была дворянская. У Тютчева был его любимый учитель-наставник Егор Ранч

Саша Черный (настоящее имя Александр Михайлович Гликберг) родился 1 октября 1880 года в городе Одесса. В семье провизора было 5 детей, двое из которых были Саши. Блондин и брюнет, «Белый» и «Черный». Так и появился псевдоним.
Мальчик стал гимназистом в возрасте десяти лет. Чтобы Саша смог поступить учиться вне «процентной нормы» для евреев, отец крестил его. Но учеба давалась Саше с трудом, его неоднократно отчисляли за неуспеваемость. В 15 лет мальчик сбежал из дома, начал бродяжничать и вскоре оказался без средств к существованию. Отец и мать перестали отвечать на его просьбы о помощи. О судьбе Саши случайно узнал журналист и написал об этом статью, которая попала в руки крупного житомирского чиновника К. Роше. Роше был растроган этой печальной историей, и взял юношу к себе в дом. Так Саша попал в Житомир.
Но и здесь будущий поэт гимназию не закончил, на этот раз - из-за конфликта с директором. Сашу призвали на воинскую службу, где он отслужил два года.
Далее Александр оказался в местечке Новоселицы (на границе с Австро-Венгрией), где поступил работать в местную таможню.
Вернувшись в Житомир, он начал работать в газете «Волынский вестник». Здесь напечатан его «Дневник резонёра», подписанный «Сам по себе». Однако газета быстро закрылась. Молодой человек, уже увлекшийся литературой, решает переехать в Петербург. Здесь Сашу приютили родные Константина Роше. Александр служил чиновником на Варшавской железной дороге. Его начальницей была Мария Ивановна Васильева. Несмотря на то, что она была старше Саши на несколько лет, они сблизились и в 1905 году поженились. Александр Гликберг оставил работу в конторе и целиком отдался литературному творчеству. Так он стал Сашей Черным.
Первое же его стихотворение «Чепуха», опубликованное под никому не известным псевдонимом, привело к закрытию журнала "Зритель", в котором оно было опубликовано, и распространилось в списках по всей стране. Стихи Саши Черного – и саркастические, и нежные, приобрели всероссийскую популярность. Корней Чуковский писал: «…получив свежий номер журнала, читатель, прежде всего, искал в нем стихи Саши Чёрного».
В 1906 году вышел в свет сборник стихов «Разные мотивы», который вскоре был запрещен цензурой из-за политической сатиры.
В 1910-1913 годах поэт писал детские книги.
В 1914 году Александр ушел на фронт, служил в 5-й армии рядовым при полевом лазарете и работал как прозаик. Однако, не выдержав ужасов войны, впал в депрессию и был помещен в госпиталь.
После Октябрьской революции осенью 1918 года Александр уехал в Прибалтику, а в 1920 году – в Германию. Некоторое время поэт жил в Италии, потом в Париже. На юге Франции провел он и последние годы жизни.
В эмиграции Саша работал в газетах и журналах, устраивал литературные вечера, ездил по Франции и Бельгии, выступал со стихами перед русскими слушателями, выпускал книги. Особое место в его творчестве теперь занимала проза, адресованная и взрослым, и детям.
Смерть Саши Черного была внезапной и неожиданной: рискуя жизнью, он помогал соседям тушить пожар, а потом, уже дома, у него произошел сердечный приступ. Умер Саша Черный во Франции в местечке Лаванду 5 июля 1932 года. Ему было всего 52 года.