Горожан отказаться от участия в несогласованной акции протеста, которая запланирована оппозицией на 3 августа в центре столицы. В сообщении сказано, что в полицию поступает информация о возможных нарушениях общественного порядка и готовящихся провокациях, в том числе использовании аэрозолей и пиротехники. Полиция предупредила, что будет оперативно реагировать на правонарушения и примет все меры для обеспечения правопорядка и безопасности.

Как рассказывал «Ведомостям» председатель Либертарианской партии Сергей Бойко, члены партии подавали заявку на проведение 3 августа в Москве акции в поддержку незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму. Они просили столичные власти согласовать мероприятие на Лубянской площади. Также партия пыталась договориться провести шествие от Страстного бульвара через Тургеневскую площадь по Мясницкой улице до Лубянской площади, сообщал «Интерфакс». Однако столичная мэрия взамен предложила перенести акцию на проспект Академика Сахарова, где 20 июля уже проходил согласованный митинг о допуске независимых кандидатов к участию в выборах. Либертарианская партия на эту площадку не согласилась и направила в мэрию официальный отказ от митинга. После этого чиновники предложили политикам встретиться и повторно обсудить место и формат мероприятия. Для этого лидеры Либертарианской партии прибыли в одно из зданий столичного правительства на Новом Арбате. Одного из лидеров партии – Михаила Светова – задержали сразу же после переговоров. Большинство оппозиционных политиков также пропустят акцию 3 августа: Алексей Навальный, Дмитрий Гудков, Илья Яшин, Юлия Галямина, Иван Жданов получили административные аресты.

Предыдущая несогласованная акция протеста против недопуска независимых кандидатов состоялась 27 июля. Она была одной из самых массовых. По данным МВД, в ней приняло участие 3500 человек, организаторы насчитали не менее 10 000. МВД отчиталось о задержании 1074 человек. По данным «ОВД-инфо», задержанных больше – 1373 человека. В их числе было 42 несовершеннолетних. Не менее 25 человек получили ранения. Мэр Москвы Сергей Собянин оценил действия полиции как адекватные.

По итогам несогласованной акции Следственный комитет возбудил уголовное дело о массовых беспорядках на митинге оппозиции. Как отмечалось в пресс-релизе ведомства, группа лиц «неоднократно размещала в сети интернет призывы принять в ней участие», однако фамилии фигурантов не называются. Максимальное наказание по этой статье (по ней осудили многих фигурантов «болотного дела») – 15 лет лишения свободы. Также заведено три уголовных дела о применении насилия в отношении представителей власти. Максимальное наказание по ней – пять лет.

В ночь на 16 октября российского художника Петра Павленского в Париже: примерно в четыре утра он поджег входную группу здания Банка Франции на площади Бастилии. Вместе с художником задержана оказалась его соратница Оксана Шалыгина; к снимавшим акцию фотографам претензий у полицейских не было.

Серьезных повреждений здание банка не получило . В своем заявлении по поводу акции Павленский рассуждал о «всемирном пожаре революций», который должен смести «банкиров, занявших место монархов», и привести к «освобождению России». После задержания его отправили в психиатрический госпиталь префектуры полиции Парижа, а позже суд арест обоих задержанных.

Представляющая интересы Павленского адвокат Доминик Бейрутер-Миньков говорит, что сейчас акционист находится в одиночной камере (isolement) тюрьмы Флери Мерожи (Fleury Merogis) в пригороде Парижа - крупнейшем пенитенциарном учреждении Европы, где также содержится Салах Абдеслам - предполагаемый участник террористических атак, потрясших Париж 13 ноября 2015 года. У Павленского нет никаких контактов с другими заключенными. «Он читает книги, которые ему друзья передали. Он не пользуется услугами тюремной библиотеки, поскольку у него сейчас есть, что читать. У него нет телевизора. Новости он узнает через тех, кто его посещает», - рассказывает адвокат.

Отпускать Павленского и Шалыгину на свободу не стали из-за отсутствия постоянного места жительства. Бейрутер-Миньков подчеркивает, что Петр и Оксана «не то, что "признали вину" - они рассказали о том, что произошло, во всех подробностях, определив это как художественную акцию».

Двое общих детей, с которыми они уехали из России, встречаются пока только с матерью: встречи продолжаются по 45 минут раз в неделю. По словам защитника, Павленский разрешение на посещение детей уже получил, но пока они не виделись. Социальным службам и органам опеки известно, что дети живут у друзей художника и ходят в школу.

В тюрьме Павленскому и Шалыгиной доступны услуги переводчиков. Сама Оксана неплохо понимает и говорит по-французски, а Петр изучает язык с момента приезда во Францию. Адвокат отмечает, что по подобным делам срок следствия обычно не превышает года.

Снова Париж

В мае 2017 года Павленский во Франции политическое убежище. После этого художник исчез из российской политической повестки.

Парижский друг Павленского и Шалыгиной, попросивший не раскрывать его имени, рассказал «Медиазоне», что они оба участвовали в акции с поджогом двери Банка Франции. По его словам, Оксана пыталась убежать, однако «ее засекли и схватили». Сам Павленский стоял у горящих дверей, не двигаясь, словно повторяя «Угрозу». После задержания акционистов увезли в полицейский участок; там они провели следующие 48 часов. И Павленскому, и Шалыгиной предъявили обвинения по статье 322-6 Уголовного кодекса Франции: повреждение имущества с угрозой для людей с использованием опасных или легковоспламеняющихся веществ (максимальное наказание по этой статье - до десяти лет лишения свободы и штраф до 150 тысяч евро).

Друг художника вспоминает, что не было известно даже, во сколько начнется заседание по мере пресечения; задержанные находились в полной изоляции. «За это время только мог быть с ним рядом адвокат, и она не имела никакого права разглашать информацию о том, что там происходит. Тем не менее, в прессу что-то попало, видимо, прокуратура сливала периодически какую-то информацию», - говорит собеседник «Медиазоны».

Вскоре Павленского доставили в парижский Дворец правосудия - исторический комплекс на острове Сите, где располагаются офисы прокуратуры, криминальной полиции и суды всех инстанций. Решение об аресте акциониста принимала судья Натали Тюрке. «В принципе, судья с неплохой репутацией», - замечает друг художника. Он добавляет, что Павленский был возмущен закрытостью процесса: на заседание пустили только адвокатов.

Тогда же художник объявил сухую голодовку, требуя гласности: «Петя говорит, что для него это неприемлемо. Он не сталкивался с таким нигде: у него было там несколько уже десятков таких заседаний в России, и они все были публичными». Собеседник «Медиазоны» говорит, что, согласно французскому законодательству, подобные процессы должны проходить в открытом режиме, однако в Париже этого не происходит «в силу каких-то аргументов, связанных с организацией, нехваткой мест, мерами безопасности и прочим». Журналистов на избрании меры пресечения Павленскому и рассмотрении его апелляции не было.

Петр и Оксана находятся в разных корпусах тюрьмы Флери Мерожи. Связи между ними нет; их адвокат ходатайствовала о предоставлении Павленскому и Шалыгиной права на телефонные звонки.

В тюрьме Павленский попал в карцер после инцидента с конвоиром. «Один из надзирателей попросил его отойти в сторону и пытался нажать на его плечо сильно, чтобы он сел, - рассказывает друг художника. - Петя его оттолкнул, просто чтобы дистанцию держать, и стал держать за плечо. Естественно, это никому там не понравилось, и решили его там поместить в карцер на 29 дней».

Карцер, по его описанию, представляет собой камеру метра полтора на три с умывальником, койкой и унитазом; за решеткой постоянно ходит надзиратель, «комфорт и чистота, ясное дело, относительные». На десятый день заключения Павленскому сказали, что его будут насильно кормить - отвезут в больницу и поставят капельницу. Художник подписал письменный отказ.

По словам друга Павленского, на 13-й день голодовки тому стало сложно вставать с кровати из-за головокружения, речь стала путаться; тогда художника повезли в больницу. «Связали руки и ноги наручниками и поставили ему капельницу. Потом сняли наручники. Он тогда выдернул эту капельницу... Там кровь пошла во все стороны, - рассказывает собеседник "Медиазоны" со слов художника. - Они пришли, привязали его к кровати, как в сумасшедшем доме, и он так лежал 24 часа с капельницей» После этого заключенный начал есть и пить, его состояние нормализовалось; художника поместили уже не в карцер, а «в изоляцию». «Это такая же комната, только без решеток, закрытая. Он один сидит, у него нет связи с другими заключенными», - описывает условия содержания акциониста его друг.

Сейчас Павленский пытается разобраться в системе тюремного снабжения; арестанты могут покупать себе еду, шампунь, конверты и прочие товары. «Пару раз так или иначе вышло: талоны, которые он выписал на покупку еды, они приносили, потом он их отдал в неположенное время, в итоге деньги потерялись. Это тоже такая игра, борьба на износ. Он держится на износ. Говорит: "Я здесь, я знал, что после акции что-то будет. Ну, обстоятельства сложились так, значит буду дальше продолжать"».

По словам собеседника «Медиазоны», Оксана Шалыгина голодовку не объявляла, и в целом у нее «все более или менее нормально»; кроме того, она столкнулась с отсутствием в тюрьме жидкости для контактных линз. «Жалуется, что не то, что скучно… замкнутое пространство. Она была изолирована до 21 ноября, но потом подселили соседку. Похоже, у них не сложился особо контакт. Она уже не одна, но, если честно, уже жалеет, что не осталась одна».

Исправлено в 00:00 7 декабря. В исходной версии заметки приводилось ошибочное утверждение о том, что Павленского обвиняют по «административной» статье - в Уголовном кодексе Франции говорится о разных типах преступлений и правонарушений, а понятия «административное наказание» там нет. Предъявленные художнику обвинения по статье 322-6 УК Франции предусматривают до 10 лет лишения свободы. Также добавлена информация об уголовном деле за акцию «Фиксация» на Красной площади.

"В России про меня теперь только и говорят, что я избиваю, режу, насилую безобидных граждан, да еще и не выплачиваю штрафы, – смеется Петр Павленский. – Я не оправдал надежд оппозиции". Еще год назад он сидел в московской тюрьме за акцию "Угроза" (поджог двери ФСБ) и был кумиром "либеральной общественности", но в конце 2016-го его изнасилования актрисы Театра.doc и избиении актера. Павленский обвинил представителей театра в клевете и сотрудничестве с путинским государством, ФСБ и "Единой Россией". Он говорит о своем разочаровании в оппозиции, связанном, в частности, с тем, что Алексей Навальный, Михаил Ходорковский и многие другие поддерживают аннексию Крыма и двусмысленно высказываются в отношении войны, развязанной Россией на юго-востоке Украины. Петр Павленский всегда был на стороне Украины, поддерживал Майдан и считает, что быть оппозиционером и оправдывать захват полуострова невозможно.

Мы отказались от пособия и социального жилья, потому что все, что я делал, я всегда делал для людей и никогда для государств

"Россия – это царство бутафории, в котором власть имитирует демократический строй, а оппозиция имитирует борьбу с этой властью. Но на самом деле всех всё устраивает, и никто ничего менять не хочет. Власть не хочет, потому что над ней наступит неминуемая расправа. А оппозиция не хочет, потому что ее устраивает роль вечных оппонентов и борцов за все хорошее и справедливое. Режим – это система ценностей навязанная властью. Да, мы слышим слова о желании поменять одну говорящую голову на другую. Но никто не хочет изменить режим. Это то, что здесь во Франции всем очень хорошо видно и понятно", – говорит художник.

С Петром Павленским и его соратницей Оксаной Шалыгиной мы встречаемся в парижском кафе через три дня после того, как им предоставили политическое убежище. В декабре прошлого года Петра и Оксану задержали в аэропорту Шереметьево и несколько часов допрашивали по делу "Театра.doc". Они расценили этот допрос как предупреждение о готовящемся аресте по уголовной статье и длительном сроке заключения. В январе Павленский, Шалыгина и их дочери покинули Россию и с тех пор живут во Франции.

– Вы получили политическое убежище очень быстро. Это просто удача?

– Безусловно, во многих вещах нам сопутствует удача. Мы рассказали о нашей политической позиции и презрении к институту брака, семьи и супружеской верности. Недели две прошло, и нам сказали, что дают политическое убежище. У тех, с кем мы общались, даже новых вопросов не было: те же самые вопросы, которые я от журналистов слышал. До нашей встречи работники ОФПРА внимательно проанализировали все русскоязычные медиа. То, что один из руководителей театра сотрудничал с полицией, а двое других его безоговорочно поддерживали, пояснять было уже не нужно, – они сами во всем признались, раздавая комментарии СМИ. Работники ОФПРА, которые принимали решение по нашей ситуации, хорошо знали русский язык.

– Я могу успокоить ваших поклонников, которые волнуются, не бедствуете ли вы во Франции?

Просить политическое убежище от силовой расправы враждебного режима и просить государство стать кормящей рукой – это далеко не одно и то же

​– Тут вообще неуместно рассуждать, бедствуем мы или не бедствуем. Как мы жили в России, так живем и здесь. Возможно, есть небольшая разница: здесь мы за четыре месяца уже семь раз меняли место жительства. Мы отказались от пособия и социального жилья, потому что все, что я делал, я всегда делал для людей и никогда для государств. Все, сделанное мною, Оксаной и издательским домом "Политическая пропаганда ", мы всегда отдавали безвозмездно людям. Поэтому и материальную поддержку мы готовы принимать только от людей. Как свободное проявление индивидуальной воли. Странно было бы выступать за самоорганизацию и самоуправление и одновременно кормиться с рук государства. В корме с рук государства мы не нуждаемся.

Мне, наверное, надо уточнить, что просить политическое убежище от силовой расправы враждебного режима и просить государство стать кормящей рукой – это далеко не одно и то же. Кормящая рука – это рука, которая тебя контролирует, ты находишься в зависимости. Мы, отказавшись от всего этого, находимся в значительно более свободном положении, чем многие, кто соглашается на социальное обеспечение, на деньги и недвижимость, которую им предоставляют. Мы уже жили в шести разных местах в Париже, мы видим город, видим его различия. Видим, насколько по-разному живут люди, потому что мы жили в квартирах мещан, жили в квартирах молодежи, сейчас живем в сквоте, где совсем другая организация жизни. Можно очень многое узнать, просто увидев разные условия и разные способы жизни.

– А кто эти люди? Русские или французы?

– Французы. Мы ни разу не жили ни у кого из России. Какое-то время жили у человека, который говорил по-русски, но он тоже француз.

– Но они как-то связаны с русским искусством?

– Вообще не связаны.

– Почему же они вас приглашают?

– Когда ситуация вынуждает нас уезжать, мы обращаемся к людям, говорим, что нам нужно. Мы говорим, что нам нужно где-то жить, и люди оказывают поддержку, не один человек, так другой. По крайней мере, до сегодняшнего дня всегда находился кто-то. Это очень разные люди, разные округа Парижа, но так только лучше. Потому что было бы глупо засесть в одном месте, ничего не видеть и не знать.

– Так что пока вы заняты изучением Парижа?

– Нет, изучение – это производное от условий жизни. У меня по-прежнему продолжается процесс утверждения границ и форм политического искусства. Мы заняты работой издательского дома "Политическая пропаганда". Все продолжается. Другая территория, безусловно, сейчас добавила то, что перед нами стоит задача немного лучше узнать политический контекст, в котором мы живем.

– Самое удачное время – президентские выборы. Вы следили за предвыборной кампанией?

Слово "герой" для художника – оскорбление

​– Думаю, что французы опять были поставлены в жесткую ситуацию отсутствия выбора. Потому что уже много лет маячит пугало из клана Ле Пен – пугало фашизма. Оно открывает пасть, и люди остаются без выбора. Им оставляют один только выбор – между либерализмом и фашизмом. О каком вообще выборе мы тогда говорим? В 1871 году Франция была единственной страной, в которой действительно существовали коммуны. Такие люди, как Огюст Бланки, Луиза-Мишель, – все были из Франции. Бланки – это человек, который провозгласил: "Ни Бога, ни господина". Первый человек, который назвал себя анархистом, тоже был из Франции, Пьер Прудон. Франция во многом давала пример остальному миру, в том числе России. Конечно, Франции нельзя уходить в оппортунизм, потому что Франция имеет опыт коммуны. Это ее преимущество, и ей следует двигаться вперед.

– Вперед к коммуне?

Им навязали предопределенность: либо либерализм, либо фашизм, третьего не дано

​– Конечно – свободные коммуны. Это даже не украинский Майдан, который его участники понимали только как временную ситуацию, которая должна была вырвать Украину из-под власти империи. Когда все стабилизировалось, Украина начала многое терять, потому что Майдан и был самым важным социальным достижением. Он был самодостаточен. Народ Франции во время установления коммуны очень хорошо понимал, что это самодостаточное явление. Уже несколько раз, гуляя по Парижу, мы оказывались свидетелями того, как люди выходят на улицы. Им навязали предопределенность: либо либерализм, либо фашизм, третьего не дано. Люди убеждены, что это не выбор. Они выходят на улицу, скандируют: Ni patrie ni patron, ni Le Pen ni Macron. Людей берет в оцепление полиция, полиция травит их газом и разгоняет народные сходы.

– Художники всегда стремились в Париж, но Париж подавлял художников. Ван Гог к тому времени, когда он приехал во Францию, уже написал много великих картин, в том числе "Едоков картофеля", но в Париже стал думать, что в Голландии он делал что-то провинциальное, а вот тут существует настоящее искусство. У вас не возникали подобные мысли?

– Нет. Сейчас очень сильно изменилась ситуация, мы живем в другой информационной эпохе. Это может нравиться или нет, но произошла техническая глобализация, интернет схлопнул пространство, все стало одним информационным полем с разными режимами существования. Все всё друг про друга знают. Во Франции многие из тех, кого мы встречали, хорошо знают о том, что мы делали в России, как будто это происходило в одном из парижских округов.

– Знают, а понимают ли?

Мы уехали, чтобы не стать жертвами

​– Думаю, что в основном да. Сложно говорить, на каком уровне. Например, " " – это была работа с красным цветом. Красный цвет – цвет власти, цвет властного произвола. Это был самый красный день календаря, 10 ноября, День полиции, Красная площадь. Для меня это была работа именно с красным цветом. В культуре это извечное противопоставление красного и черного. Черного как всего хорошего, где человек может оставаться собой, и красного цвета полицейщины. Думаю, что, если человек не очень знаком с российской культурой, ему будет не очень понятно, почему красный цвет – это цвет полиции. Он не знает, как стирались контекстуальные границы между зоной и волей, как использовались лагеря для эксперимента по превращению человека в животное. В российской культуре это больше понятно. Такие нюансы, возможно, нужно объяснять.

– Франция, помимо всего прочего, одна из родин актуального искусства. В 60–80-е годы Мишель Журниак работал с красным цветом, писал работы кровью. Сейчас проходит его выставка в парижском Доме фотографии. Насколько вам близко французское актуальное искусство?

– В 60-е годы было интересное движение ситуационистов. Ги Дебор внес вклад не только в систему французской философии, но и в мировую культуру. Кто сегодня не ссылается на "Общество спектакля"? Ну и Марсель Дюшан, человек, который переосмыслил искусство, поставил точку в модернизме, благодаря ему и началось то, что сейчас называется современным искусством.

– Да, 2017 – год столетия писсуара Дюшана.

Идут годы, но никто не может сделать что-то более радикальное в искусстве, чем то, что сделали Дюшан и Малевич

​– Безусловно, и я думаю, что есть очень интересная взаимосвязь исторических событий. Малевич обратил внимание на кубизм, одно из авангардных течений модернизма. Обратив внимание, он постарался его переосмыслить. Это стало первым условием супрематизма. Второе условие – предреволюционная ситуация в России – это 1915 год, когда появился "Черный квадрат", одно из самых значимых событий в истории искусства. Дюшан тоже стремился к переосмыслению кубизма, это видно по его работе "Обнаженная, спускающаяся с лестницы". Переосмысление удалось им обоим. Идут годы, но никто не может сделать что-то более радикальное в искусстве, чем то, что сделали Дюшан и Малевич.

– Ваши работы в первую очередь связаны с российской политической ситуацией. Как вы намерены продолжать эту тему?

– В первую очередь мои работы связаны с явлением власти. Многое было сделано на территории российского режима, но власть везде остается властью. Естественно, давление этой власти распределяется по-разному. Оно не везде одинаковое, но власть как явление присутствует. Я столкнулся с этим явлением в таких неожиданных ситуациях, как, например, когда институция, которая выступает в поддержку тех, кто борется за свободу во всем мире, сама начинает действовать по методологии бюрократического фашизма.

– Собираетесь ли вы во Франции говорить о власти теми способами, которые использовали в России, или будете это делать в рамках издательства "Политическая пропаганда"?

– Безусловно, помимо того, что продолжается процесс утверждения границ и форм политического искусства, останется место и событиям политического искусства. Но что и как это будет – это время покажет. В любом случае я никогда ничего не говорю заранее. Лучше говорить о том, что сделано, нежели о том, что я мог бы сделать.

– Есть печальный опыт группы "Война". Я не ставлю между вами знака равенства, но в истории актуального искусства вы все равно будете рядом, через запятую, тут ничего не поделаешь. Они уехали, ничего не делали, жаловались на жизнь в Европе, и кончилось это тем, что они . Вы понимаете, что с ними произошло? ​

​– Не произошло ничего неожиданного. Часть "Войны", с самого начала ориентировалась на Лимонова и НБП. Лимонов – это их путеводная звезда. Как верные эпигоны они следуют за ним в хаосе политических противоречий. Если посмотреть политическую биографию Лимонова, можно увидеть много параллелей с группой "Война". Посмотрите, как Лимонов постоянно менял свою позицию, как он с легкостью продавался и становился пособником власти, и станет все ясно.

– А их творческое бесплодие в Европе?

– Не знаю, с чем связано. Может быть, с их принципами, что нужно что-то делать только большими группами, координировать большие коммуникативные процессы. Хотя у движения "Фемен" принцип близкий к группе "Война", – должно быть задействовано большое количество участников, но они продолжают свое дело.

– То есть нельзя сказать, что актуальный русский художник, работающий на политическом поле, эмигрировав, теряет стимул для работы, теряет идею? Вы не чувствуете этого?

– Нет. Я вижу другую территорию. Во многом что-то, конечно, определяет язык, потому что я не с такой легкостью понимаю, о чем говорят люди и не с такой быстротой, как это было в России, но ситуация становится понятна.

– "Политическая пропаганда" будет печататься в России?

Париж несравненно ближе к Петербургу, нежели Москва

​– Это будет зависеть от содержания выпуска. Наш издательский дом всегда работал с международным контекстом, с художниками Кубы, Израиля, Америки, Германии, Польши. Каждый выпуск определял, о чем мы говорили и к кому обращались.

– Есть такой тип политэмигранта, который живет родиной и мечтой когда-нибудь вернуться. Он всегда внутри русского языка, внутри российской ситуации. Таков выбор, например, Солженицына. Другие эмигранты отрезают прошлое и становятся французскими художниками или французскими дворниками. Как вы видите свое будущее?

– Я думаю, что сейчас не может быть таких жестких идентичностей. Если, конечно, кто-то не создает их для себя искусственно. В любом случае, Париж несравненно ближе к Петербургу, нежели Москва – с точки зрения урбанистики, с точки зрения городской культуры. А Солженицын для нас никогда и не был примером. Шаламов гораздо более важная фигура. Остается вопрос языка...

– Вы учите французский?

Я никогда не называл себя русским художником

​– Да. Но язык требует времени. Глобальное информационное пространство превращает все в набор регионов, они отделены вербальным языком. Но с точки зрения языка жестов между ними нет принципиальной разницы. Поэтому я никогда и не называл себя русским художником.

– Ностальгии нет? Не просыпаетесь с мыслью: "Зачем же мы уехали"?

– Мы понимаем, зачем мы уехали – чтобы не стать жертвами. Потому что ни в чем, что я делал, я никогда не был жертвой. Несмотря на то что я оказывался в тюрьме, я никогда не был объектом исполнения наказания. Наоборот, я был субъектом, а представители власти становились объектами. Властные полномочия вынуждали их подчиняться событию политического искусства. Если бы нас арестовали, мы бы сейчас сидели и ждали лагерных сроков за то, чего мы не делали. Вот тогда бы мы однозначно стали жертвенными баранами на алтаре государственной расправы.

– Совсем недавно вам . Очень вовремя!

– У бюрократического аппарата есть неотъемлемые правила функционирования. Я думаю, что человек оказывается в более выигрышном положении, если эти правила не определяют ход его жизни. Лучше стремиться к тому, чтобы события жизни обгоняли ход аппарата.

– В отношениях с бюрократическим аппаратом вы всегда были победителем.

– Мне везет. Что происходило в России? Когда я еще находился в тюрьме, я узнал о том, что меня пытаются героизировать. Слово "герой" для художника – оскорбление. Художник в принципе не может быть героем. Павлик Морозов может быть героем, Брежнев может быть четырежды героем. Еще находясь в тюрьме, я начал говорить и писать о том, что не давал оснований так себя оскорблять.

– Это интерпретаторы-журналисты?

Если бы нас арестовали, мы бы сейчас сидели и ждали лагерных сроков за то, чего мы не делали

​– И журналисты, и так называемая либеральная общественность. Я написал текст, который ", в котором аргументировал, почему художник не может быть героем, почему между героизмом и политическим искусством бездна. Согласиться с героизацией было бы предательством искусства. Но всем было вообще наплевать, что я говорю. Мною попросту попытались оформить либеральный дискурс. Столь жестокая несправедливость не могла длиться вечно. В конце концов, все обернулось так, что эта же общественность меня и обвинила в несоответствии навязанному стандарту героя. Кто стоит за соответствием этому стандарту, я уже говорил: это Павлики Морозовы, Иисусы, Брежневы, северокорейские генералы, матери-героини, жертвенные бараны, Гераклы, сверхчеловеки. А за спиной моего несоответствия стоят: Бенвенуто Челлини, Караваджо, маркиз де Сад, Франсуа Вийон, Карл Андре, Сид Вишез, Отто Мюль, Валери Соланас и множество других художников, поэтов, писателей и музыкантов. Сегодня я могу сказать, что аппаратам власти так и не удалось подчинить себе политическое искусство. Оно не стало оформительским. А это означает, что нам по-прежнему сопутствует удача!

Попросивший политического убежища во Франции Пётр Павленский в интервью Deutsche WelLe рассказал о своей жизни во Франции.

«Прибитые к кремлёвской брусчатке»

Пётр Павленский широкой публике известен не своими полотнами, а акциями против существующей политической реальности.

К примеру, акция «Шов»: Павленский зашил себе рот и два часа стоял в одиночном пикете у Казанского собора в Санкт-Петербурге — так он поддерживал панк-группу Pussy Riot, над участницами которой в 2012 г. проходил судебный процесс.

Фото: facebook.com

Во время акции «Отделение» Пётр уселся голым на заборе института психиатрии им. Сербского и отрезал себе ножом мочку уха. Так он протестовал «против использования психиатрии в политических целях».

Но, пожалуй, самой нашумевшей стала «Фиксация»: в ноябре 2013 г. Павленский прибил гвоздём собственную мошонку к каменной брусчатке Красной площади. «Голый художник, смотрящий на свои прибитые к кремлёвской брусчатке яйца, — метафора апатии, политической индифферентности и фатализма современного российского общества», — объяснил смысл акции Павленский.

После акции «Угроза», когда «художник» поджёг дверь здания органов госбезопасности на Лубянке, было заведено уголовное дело и его отправили в СИЗО, но он был освобождён в зале суда с наказанием в виде штрафа. Изрядная часть нашей либеральной общественности восхищалась смелостью и креативом «борца с режимом», активно голосуя в его поддержку лайками в Сети.

«Он был пустой»

В январе 2017 г. Пётр Павленский после обвинения в изнасиловании эмигрировал во Францию. Получив политическое убежище, он с семьёй поселился в Париже. От всех государственных льгот, которые предоставляют французские власти, акционист отказался — «принципиально не хочу получать деньги от какого бы то ни было государства». Но, как поведал Павленский в интервью Deutsche Welle, особых материальных проблем он не испытывает. Жильё отличное, правда, чужое: «Дом, в котором мы сидим, мы его захватили». По его мнению, такая жизненная позиция свойственна всем истинным французам: «Мы живём так, как живёт большинство парижан. Эти люди не идентифицируют себя с эмиграцией или туристами, они живут захватами, кражами и перераспределением собственности. Французы в принципе стоят на позиции, что работать должны мигранты, а платить туристы. Поэтому и мы так же: не работаем, не платим», — говорит борец с путинским режимом.

На питание в Париже он тоже решил не тратиться и попросту ворует продукты: «Еду мы берём в магазинах». По его словам, это легко: в Париже «охрана не очень внимательна». Также можно воспользоваться и чужим автомобилем, ибо «слабо охраняется и контролируется транспорт».

Кстати

А где Pussy Riot?

Несколько лет назад Запад также привечал и других «борцов с режимом» — панк-группу Pussy Riot, участницы которой в 2012 г. устроили в храме Христа Спасителя так называемый панк-молебен «Богородица, Путина прогони», после чего на Н. Толоконникову и М. Алёхину было заведено уголовное дело.

Выйдя на свободу после амнистии в декабре 2013 г., Толоконникова и Алёхина анонсировали проект «Зона права» для помощи заключённым. Но вскоре между ними произошёл разлад.

Сегодня Толоконникова с мужем Верзиловым выступают с акциями на Западе, где у них есть знакомые, поддерживающие «политических узников». Мария Алёхина английского не знает, потому выступает с панк-концертами в России.

Среди множества новостей о России во Франции, там всплыл «великий художник-акционист, издатель журнала "Политическая пропаганда", автор книги «О русском акционизме» из России, прославившийся прибиванием собственной мошонки к Красной площади и пожогом дверей в УФСБ Петр Павленский. На Родине этого деятеля, отбывшего на ПМЖ в Европу, уже позабыли - благо дурней от культуры и без Павленского предостаточно. А вот в Париже явление Павленского повергло местную культурную общественность в шок.

Поводом стало интервью Павленского ведущему немецкому изданию Deutsche Welle, (http://www.dw.com/ru/петр-павленский-в-россии-идет-имитация-демократического-строя/a-40477410) где оный «гений», между разоблачением диктатуры в России, рассказал о своей «насыщенной» жизни в Париже.

«Мы ассимилировались, себя мы идентифицируем с французами, и поэтому жить мы стали как французы. Поэтому мы так же не работаем, не платим. Дом, в котором мы сейчас сидим, мы захватили. То есть мы живем в принципе как большинство парижан», - заявил Павленский. По его словам, парижане «отрицают работу» и считают, что «работать должны эмигранты, а платить за все - туристы». По мнению Павленского, те, кто не идентифицирует себя с этими группами, «живут захватами, кражами и перераспределением собственности».

Павленский рассказал, что берет в магазинах еду, и его ни разу не поймали, потому что охрана там не очень внимательна. «Транспорт тоже довольно слабо охраняется и контролируется. Можно находить и брать дом. Мы, например, никого не выгоняли из этого дома. Какое-то время он был пустой», - пояснил Павленский.

В августе в интервью «Росбалту» художник рассказал, что хозяева дома подали иск в суд с требованием освободить помещение. По словам Павленского, выселить их оттуда силой полиция не может без решения суда, а имущественные процессы во Франции длятся долго.

Павленский уехал из России в январе вместе со своей соратницей Оксаной Шалыгиной и детьми после того, как в России на него завели уголовное дело об изнасиловании. В мае он получил политическое убежище во Франции. Позднее стало известно, что он отказался от государственных льгот - пособия и социального жилья. По словам Павленского, он готов принимать помощь только индивидуально от людей, а не от государства.

Интервью Павленского, где он, помимо прочего, назвал Францию «кладбищем для туристического досуга», было растиражировано местными СМИ, например или и благодаря Ольге, француженки русского происхождения, мы можем узнать, с «какой радостью» принимают простые французы нашего «непонятого гения».

Потомки Наполеона в своих комментариях особо не стеснялись, а потому из соображений нравственности мы публикуем далеко не всю «золотую коллекцию» высказываний «благодарных французов». Орфография и пунктуация сохранены.

«Он получил политическое убежище во Франции. Парень, который прибивает свои яйца, больше нуждается в психиатрическом убежище, не так ли?», - пишет пользователь Doume65. «Ах да, даже так... яйца на Красной площади... это должно быть больно... Надеюсь, что, кроме того, это было не зимой... Как уже говорилось, это не «политическое» убежище, которое ему нужно, а психиатрическое», - вторит ему Petit Lait. «Новые злоупотребления психиатрии в России: освобождать таких сумасшедших. Он и пусси риот: новые русские иконы во Франции», - пишет на эту же тему VladP.

Впрочем, нашлись и защитники Павленского. «Вот мужественный человек, который борется имеющимися средствами против русской диктатуры. Требуется больше этих бесстрашных существ, которые борются с варварством», - пишет некий antiireac. И получает в ответ целый вал критики.

«Борьба, несомненно, благородна! Но когда вам это стоит яиц, может потребоваться пересмотреть приоритеты... Если серьезно, он осуждает то, что он считает правильным осуждать, имеющимися я в своем распоряжении средствами. Это называется свободой выражения. Он может это сделать во Франции, это вызвало у него проблемы в России... у каждого свои выводы! Но я надеюсь на него, что он консультируется у психотерапевта, мальчик», - отвечает ему Petit Lait. «То, что привело к его преждевременному отьезду из России, было не волосами его яиц, оставленными на Красной Площади, ни даже поджогом, который он совершил в государственном здании (попытайтесь поджечь ворота в штаб-квартиру французской разведки DGSE, и мы поговорим об этом), а тот факт, что он находится под судом за изнасилование, которое касается его и его подруги, насколько я понимаю. Мы всегда можем критиковать российское правосудие, но я не уверен, что особенно блестяще давать политическое убежище людям, которые бегут из своей страны, чтобы избежать судебного процесса за изнасилование. Спросите англичан, что они думают об этом, например, относительно определенного Джулиана Ассанжа, о котором я не должен напоминать вам, что предлог для его ареста был именно обвинение в изнасиловании в Швеции. Тогда английская полиция не спрашивала себя, было ли это обвинение достаточно прочным, и предложила отправить человека всеми возможными способами в суд, который этого требовал. Кажется, что М. Павленски и его подруга наслаждаются намного превосходящей мягкостью приговора», - добавляет wesson.

«Я хочу увидеть, чтобы судить о так называемом искусстве этого «художника». Прибить кожу шаров к стене, это искусство? Если я пригвожу свои шары к дверям Елисейского дворца Макрона, я в лучшем случае псих, который закончит в психушке, но если я пригвожу кожу шаров в России к стене Кремля, я «Протестующий художник», который закончил французским политическим убежищем. Так что факт быть художником не имеет ничего общего с его «произведением», это политическая пропаганда, которая так это представляет», - тут же пишет Wildbill

Однако, больше всего французов возмутило не «искусство», а его, несколько свободное, мягко говоря, отношение к французским законам и традициям.

«Я старая французская рабочая. Придти, чтобы сказать мне, у меня дома, что я не работала, что я живу грабежами, захватами, нет - я не согласна. Или ты уважаешь ФРАНЦИЮ или ты убираешься вон. Если когда-нибудь я встречу вас, мерзкая тварь, я надеюсь, что смогу дать вам оплеуху, которой вы заслуживаете. К счастью, вы не представляете РОССИЮ. Что вы представляете? Американский гений?», - высказалась LE VIEUX. «Какой пример! Этот «мусьё» должен укрывать воронье гнездо в черепе. Как можно оставить таких негодяев ходить на свободе и говорить такие вещи? Такое положение дел прекрасно отражает смелость и душевное состояние наших потрепанных политиков, продающихся по самой выгодной цене, без морали, принципов или ориентиров. К счастью, этот человек не является представителем святой РОССИИ», - добавляет она.

«Во Франции мы не нуждаемся в этих мерзких людях. ЭТО - гниль и что думать о людях, которые против него? НЕТ! Франция больше не радует меня, не в этом состоянии разложения, как можно говорить об искусстве и культуре? И уже долго как она вырождается. В Германии то же самое, смотреть мусор в конце новостей ARTE, .... (для меня самый гнилой канал). Я больше не смотрю телевизор, я во Франции, потому что обязана. «Старая мебель плохо путешествует», вот что я! Иначе я бы давно уехала», - присоединяется к ее словам Ribière Marie.

«Из мусорной корзины Европы Франция через несколько лет прогрессировала, теперь это мусорная корзина всего мира. Логично, с правительством - мусорником политики», - пишет Serge Mullins.

«Россия дает убежище парню как Сноуден... а мы ему... у нас есть то, что мы хотим, свалка и другие отбросы!», - комментирует Yvance77. «Русские злые, они могли бы предупредить нас, что ему нужно не политическое убежище, а психиатрическое убежище, но нет! Все, что они делают, это над нами ржать», - добавляет Gasty.

«С эпохи царей (читайте Кюстина), российские протестующие всегда были безумцами и / или негодяями. Это логично, так как только дурак и / или подлец может найти что-то, чему бросить вызов в России», - высказал свое мнение sarcastelle

Впрочем, как Москва не вся Россия, так и Париж - далеко не вся Франция. Об этом пишет некая Olga. «Если этот отброс может позволить себе это в Париже, это неудивительно, но пусть он не думает, что так везде во Франции. Пусть эта мразь сделает свой цирк в моей глубокой сельской местности, и он получит, я вам гарантирую. Париж не является и никогда не будет Францией. Ибо, если этот негодяй захочет атаковать глубокую Францию, а не вырожденную Францию Парижа, это будет другая история, и есть шанс, что он получит по мордасам, поверьте мне», - рассказала она о незавидной судьбе Павленских во французских деревнях.

Подвел же итог некий Charles André LEGRAND с почти философским вопросом в пустоту. «А кроме Франции других нет, чтобы принять такого дурака?», - спрашивает Charles André. И что тут ответить, если гражданина Павленского даже с Украины выперли, а это говорит о многом.

Впрочем, если реакция людей понятна - это просто нормальная реакция нормального человека на неадеквата-халявщика, который ухитрился плевать не только в сторону Родины, но и приютившей его страны. И тут ведь его даже предателем не назовешь - дурак, который дискредитирует наших «борцов с режимом» лучше, чем десять каналов Раша Тудей. А вот европейские чиновники и СМИ столько лет боролись за права «угнетаемого в России искусства», что на него и напоролись.

Главное теперь, что сего «гения» обратно нам не выслали.