Лилия Яковлевна Амарфий была принята в труппу Московского государственного академического театра оперетты в 1972 году сразу после окончания ГИТИСа. Прекрасные вокальные данные, выразительная пластика, яркая внешность, природное обаяние, целеустремленность и неослабевающее желание совершенствовать свое мастерство рядом с опытнейшими актерами позволили молодой, талантливой артистке в очень короткий срок стать заметной творческой личностью и занять достойное место в труппе театра.

Уже первые работы Л.Я.Амарфий - нежная и трепетная Виолетта из "Фиалки Монмартра" И.Кальмана, изобретательная и склонная к авантюре Адель из "Летучей мыши" И.Штрауса, непосредственная и озорная Стази из "Сильвы" И.Кальмана - стали неоспоримым свидетельством того, что артистка одарена разносторонне, обладает незаурядной актерской и вокальной техникой, умеет блистательно танцевать, тонко чувствует нюансы и оттенки роли. В дальнейшем, играя на сцене самые разные по характеру и величине роли, Л.Я.Амарфий сумела выработать свой собственный актерский и вокальный "почерк", научилась остро, сочно и ярко очерчивать образы своих героинь. Высокий, красивого тембра голос, грациозная пластика, танцевальность, пленительное обаяние, богатая оттенками палитра актерского самовыражения, внешняя привлекательность и богатый внутренний потенциал характеризуют Л.Амарфий на сцене, да и в жизни. Все это, помноженное на неистовую работоспособность, беспощадную требовательность к себе, постоянное стремление раздвинуть рамки традиционных амплуа в пользу характера персонажа, все это позволило Л.Я.Амарфий стать мастером высочайшего класса, которому под силу любая роль.

В жанре оперетты было немного актеров, которые могли с одинаковым блеском играть в одном спектакле две самые полярные роли. Л.Я.Амарфий относилась к их числу. В её репертуаре органично сосуществовали Ванда и Герцогиня из "Великой герцогини Герольштейнской" Ж.Оффенбаха, Анжель и Жюльетта из "Графа Люксембург" Ф.Легара, Сильва и Стази из "Королевы чардаша" И.Кальмана, Арсена и Виолетта из "Да здравствует вальс!" И.Штрауса.

До последнего дня народная артистка России Лилия Амарфий оставалась одной из ведущих и интереснейших в театре актрис. Без ее участия сложно было представить себе множество спектаклей текущего репертуара.

Своей работой в мюзиклах, шедших в последние годы на сцене Московской оперетты, актриса опровергала утверждения о том, что артисты оперетты не могут на том же уровне исполнять мюзикл. А концерт «Большой канкан», ставший одним из самых популярных спектаклей театра, наглядно демонстрировал исключительную актерскую и вокальную разноплановость Лилии Амарфий, разносторонность ее неординарного дарования. Здесь она выступала и как исполнительница классической оперетты, и как артистка мюзикла и как замечательная эстрадная певица, раскрывая свой талант в полном блеске.

В последние годы в ее репертуаре вновь появились работы в классической оперетте, пользующиеся неизменным успехом. Это Марица в спектакле «Марица» – капризная и дерзкая, привыкшая повелевать мужчинами, но трепетная и беззащитная перед настоящим чувством и Ганна Главари в «Веселой вдове» – обаятельная и остроумная, стремительная и сдержанная, нежная и страстная, Мадлен в «Фиалке Монмартра» - отдавшая предпочтение богатству и карьере перед истинным чувством, Цецилия в «Сильве» - княгиня, у которой даже спустя много лет сохранилась в душе шансонетка... В оперетте «Сильва» Л.Я.Амарфий сыграла практически все женские роли – Стази, Сильву и Цецилию – нечасто встречающийся, но красноречивый факт творческой биографии актрисы. Прекрасная школа, поразительная интуиция в поиске точного рисунка роли подкрепленные накопленным за годы работы в театре опытом подняли эти работы до высот высочайшего профессионального мастерства, а природное обаяние и контактность сделали ее, поистине, королевой сердец зрителей.

Свидетельством неизменной популярности актрисы служил целый ряд телевизионных бенефисов Л.Я.Амарфий - "В старом замке", "Автопортрет", "Как в старом кино" - показ которых вызывал живейший интерес огромной зрительской аудитории.

И вот 28 сентября 2010 года ее не стало. В это невозможно поверить! Это не может быть правдой! Ее энергии хватило бы не на один театральный коллектив! Ее талант столь бурно вырывался за рамки одного театра, жанра, что казалось, будто он неиссякаем. Сахалин, Камчатка, Сибирь, Поволжье, Прибалтика, обе Америки, Азия, Средиземноморье. Наверное, мало мест в мире, где не побывала бы она с гастролями. Вокруг нее всегда бурлила жизнь – театральная, личная... Всегда в окружении молодых талантов – скольким будущим звездам она дала дорогу в жизнь.

В январе она пышно отметила свой юбилей. Бенефис был столь динамичным и грандиозным, что все без исключения представители наших СМИ запутались, какой же, собственно, юбилей она отмечает. А критики справедливо рассмотрели в номерах концерта новые идеи, которые она в ближайшем будущем будет энергично воплощать в жизнь.

И вот теперь планы остались нереализованными. Не будет новых ролей, но остается прекрасная память о великолепной, талантливой артистке, красивой женщине, певице, о веселом жизнерадостном, добром, отзывчивом, энергичном, работающем по 48 часов в сутки, порой жестком, но справедливом человеке, жившем страстно, ярко горя, отдавая всю себя театру. Остались сыгранные ею роли, записи на радио и телевидении, фотографии... Звезды не стало... А вернее сказать, не стало актрисы, а Звезда осталась! И всегда будет светить! Звезда по имени Лилия Амарфий!

Известная артистка, российская и советская актриса оперетты Лилия Амарфий появилась на свет 28 ноября в городке Оргеев, Молдавия.
Петь будущая солистка театра оперетты в Москве начала рано, в шесть лет. Уже в таком юном возрасте она не только училась вокалу в местном Дворце Пионеров, но и, параллельно занималась танцами и аккордеоном. В дальнейшем Лилия стала солисткой детского ансамбля (исполняла джазовые композиции) «Кодру», который успешно выступал на территории Молдавии. В 1966 году группа приехала с концертом в Москву, где успешно выступила в Дворце Съездов.
В 1967 году Амарфий приезжает в Москву, поступать на театральный. Подала документы сразу в три ВУЗа: ГИТИС, МХАТ и Институт им. Луначарского. Достаточно случайно (опоздала в МХАТ из-за экзамена в ГИТИСе) Лилия становится студенткой института им. Луначарского.
Закончив ВУЗ, Лилия Амарфий устроилась в Московский театр оперетты, в котором и работала до наших дней. Довольно быстро Лилия стала получать главные роли в спектаклях, таких как «Золотые ключи», «Кадриль», «Жужжа из Будапешта», «Обещание», «Прекрасная Галатея», «Граф Люксембург», а также многих других.
С 1972 Лилия Амарфий снимается на телевидении, в цикле программ об оперетте (под названием «Любителям оперетты»). Амарфий очень много гастролировала – как по России, так и за рубежом. Десятки городов нашей страны, Венгрия и США, Германия и Израиль, Италия и Чехия, а также многие другие страны вошли в «гастрольную карту» певицы.
Бенефис Амарфий состоялся 22 января 2010 года. Ушла из жизни Лилия 28 сентября 2010 в результате обострения тяжелой болезни. В ноябре 2010 в театре оперетты Москвы состоялся прощальный концерт, посвященный певице, под названием «Лилия». В нем принял участие весь коллектив театра.

Уважайте чужой труд. При копировании материалов активная ссылка на сайт обязательна.

Лилия Амарфий – безусловная примадонна Московского государственного театра Оперетты. Это даже не приличествующий моменту журналистский комплимент, а всего лишь констатация факта. Ценя и любя ее творчество (ведущие партии почти во всех спектаклях, главные роли в телефильмах «Автопортрет», «Как в старом кино»), обожая ее чудный, неунывающий характер, способный «завести» самое скучное общество, автор, ничтоже сумняшеся, полагал, что хорошо знает Лилию. Во всяком случае, был искренне убежден: с такими голосовыми данными, с такой внешней фактурой исполнительница без особого труда взобралась на самую высокую вершину российской оперетты. Увы, автор ошибался…
- Родилась я в молдавском городке Орегееве в семье, совершенно никакого отношения к искусству не имеющей. Отец был портным, просто классным мастером, мать – домохозяйкой. В детстве и в отрочестве я, разумеется, много пела, но покажите мне молдаванку, которая бы пела мало. Правда, отец имел абсолютный слух и как-то изредка, ненавязчиво подправлял мою колоратуру. Но серьезных разговоров о моем будущем не вел.
Папа умер, когда мне исполнилось 14 лет. В тот же день закончилось и мое счастливое детство. Я фактически стала главой семьи, потому что маму потеря отца напрочь выбила из колеи. Пришлось после восьмилетки пойти в вечернюю школу, а днем нянечкой в детском садике зарабатывать себе на жизнь. Да и не только себе. При этом в уме я, конечно же, держала мечту поступить в вуз, чтобы стать актрисой. И обязательно в Москве. Меньшим девичий максимализм довольствоваться не позволял. Плюс самомнение, которое, как я вижу с дистанции лет, было во мне развито чрезвычайно.
- Значит, все-таки что-то было в этой девочке?
- В том-то и загвоздка, что в девочке ничего не было, кроме напора и самомнения. Мне это доходчиво и обстоятельно объяснила мой первый педагог Ирина Масленникова. «Милая молдавская козочка, - сказала она своим распевным голосом, - вы стали нашей студенткой только благодаря своей удивительной непосредственности. Меня просто покорило, как вы «осадили» нашего декана, когда он обратился к вам на «ты». Но петь вы не умеете совершенно, танцевать тоже. К тому же у вас отвратительная речь с жутким национальным акцентом».
Для любого трезвомыслящего человека такой вердикт был бы крушением всех надежд. Только не для меня. Я с вызовом ответила: «Ничего страшного, всему научусь». И стала действительно учиться. Вкалывала, как папа Карло, до седьмого пота. А чтобы не протянуть ноги на двадцатишестирублевую стипендию, устроилась работать уборщицей. Потом вместе с подругой взяли напрокат швейную машинку и шили себе «крутые» наряды из уцененных материалов. Летом ездила на заработки в студенческие отряды.
И вот на третьем курсе неожиданно для всех я вдруг запела. Педагоги и студенты удивлялись: произошло чудо, но я-то знала этому цену.
- Дальше, надо полагать, никаких осложнений на твоем пути не встречалось?
- Увы, ошибаешься. С радости великой я пела так много, что на голосовых связках образовался узелок – профессиональная болезнь певцов. Голос исчез совсем. Долгое время безуспешно лечилась, была на краю отчаяния. Отстала в учебе, казалось, навсегда. Но один профессор, медицинское светило, все-таки удалил этот злосчастный узелок. Вновь запела, тьфу-тьфу. Так вот до сих пор и пою.
- В отечественной культуре есть десяток женщин (и ты, по моему твердому убеждению, входишь в их число), которых журналисты просто-таки обязаны спрашивать: как вы умеете так сохраняться?
- Говорят, женщине не может быть больше тридцати девяти. В один из своих достаточно сложных жизненных периодов я себе поставила задачу выглядеть не старше восемнадцати. С тех пор, когда чувствую себя за этим рубежом, у меня портится настроение.
- А что, бывают такие моменты?
- Естественно! Случается – по два раза за день. Причиной здесь может быть хандра, бытовые передряги, то, как складывается репетиция – чёрт-те что. Подобных нюансов случается столько, что от них можно вконец зачахнуть. Но я из них выжимаю лишь ту квинтэссенцию, которая помогает мне оставаться восемнадцатилетней девушкой?
- Потому что это нужно для работы?
- Не могу сказать, что стимул выхода на сцену для меня главный. Организую себя поэтому как бы в другом направлении – хорошо выглядеть всегда: на улице, в магазине, дома, с мужем, с друзьями.
Другими словами, женщина в любом психологическом состоянии должна уметь выходить из стресса. Сейчас, например, как бы все упирается в материальный фактор: есть деньги – ты благополучна, нет – и счастья нет. Подавляющее большинство из нас к подобной альтернативе не приучены, поэтому нам трудно совладать с ситуацией. А когда человек очень сильно, прямо-таки страшно чего-то желает, тех же денег к примеру, он себе жизнь и портит. Надо уметь отпускать ситуацию, не зацикливаться на сиюминутности – и все придет как бы само собой. Я это многократно на себе проверяла: когда давлю на ситуацию, только ухудшаю ее. И даже если удается сломать ее, то все равно рано или поздно она тебя бумерангом ударит по башке.
- К такому выводу вряд ли придешь, основываясь на знаниях, почерпнутых из популярной литературы…
- Не боюсь повториться, что прожила достаточно сложную жизнь, попадая в самые нелегкие переплеты. И порядком нахлебалась лиха, прежде чем поняла: даже из самых что ни на есть трагических ситуаций можно и нужно находить вполне приемлемые, достойные, если хочешь – цивилизованные выходы.
- Нельзя ли немного конкретизировать?
- Кроме тех жизненных невзгод, о которых уже говорилось, я же еще, как говорится, не первый раз замужем. Каждый мой развод сопрягался со всевозможными и достаточно серьезными неприятностями. Копошась и трепыхаясь в них, многому научилась.
- Не возражаешь, если я сообщу читателям, что сейчас ты замужем за Алексеем Яковлевым?
- Алеша замечательный человек, очень хорошо ко мне относится, прекрасно ладит с моим сыном Сашкой. Как актер-профессионал очень много взял от своего знаменитого отца Юрия Яковлева. Еще он, по-моему, очень толковый телеведущий, что доказал и на ОРТ, и сейчас на МТК. Живем мы с ним душа в душу.
- Будем считать: философию проблемы, как женщине оставаться всегда молодой, как хорошо выглядеть, мы более-менее разобрали. Теперь – о технологии вопроса. Что следует предпринимать, чтобы походить на Лилию Амарфий?
- Некоторое время назад я была чуть полнее, чем сейчас. При этом загибалась в полном смысле слова. В девяностом году, если не ошибаюсь, собиралась на гастроли в ФРГ. И в это же время (по-моему, июнь наступил) мне предстояло сделать несколько операций – достали всякие болячки. Тогда же встретилась с одним врачом, занимавшимся чем-то средним между диетологией и экстрасенсорикой. Он сказал, если будете правильно питаться, не понадобятся никакие операции. Согласилась, но спросила: а когда появятся результаты моего правильного питания? К новому году, был ответ, если, конечно, вы наберетесь терпения и силы воли. Я набралась. Для начала совершенно перестала есть мясо. Спустя три месяца уже не могла на него смотреть. И до сих пор не могу.
- А как же двум мужикам своим готовишь?
- Так и готовлю, пересиливая себя. Более того, если раньше ела рыбу, то сейчас и от нее отказалась. И мой организм пришел, как полагаю, в некоторую физиологическую гармонию.
- Чем же ты питаешься в таком случае?
- Всем: фрукты, овощи, крупы, каши, молочные продукты. Да навалом сейчас всевозможной еды. Это раньше мне приходилось изощряться, чтобы быть вегетарианкой, хотя я и зарабатывала прилично. Сегодня – никаких проблем.
Все эти усилия над собой высветили, выкристаллизовали для меня одну великую и достаточно простую истину: любые трудности и невзгоды, встречающиеся на моем пути, не должны возбуждать во мне ни злость, ни месть, ни злорадство к другим. Несмотря на то, что я достаточно резкий человек, с этим качеством характера я борюсь вполне успешно.
- Ну а макияж, духи, шампунь? Чем пользуется прима оперетты, чтобы поддержать в себе женское обаяние?
- Макияж у каждой женщины должен быть индивидуальным, и чем дольше она живет на этом свете, тем тоньше, искуснее с ним надо обращаться. Рецептов универсальных здесь нет и быть не должно. Ну а шампунями, даже очень модными и дорогими, я стараюсь голову не мыть – не верю им. Есть масса великолепных средств, как, скажем, касторовое масло с водкой и медом. Но опять же тут все должно быть индивидуально.
- Исключительно рассчитывая на дружеское понимание, задам такой вопрос. Вот сегодня актриса Амарфий – примадонна, находится в зените возможностей, славы, признания, почитания и т.д. и т.п. Но время есть время. Оно ко всем неумолимо и безжалостно. Какие в этом смысле твои планы, мечты, намерения?
- Никто так придирчиво и взыскательно не оценивает мое творчество, как я сама. Надеюсь, и в будущем не растерять эту способность, нормальный, здоровый скептицизм. Именно поэтому никогда не стану обузой родному коллективу. А пока что хочу и буду творить – на сцене, в кино, на телевидении. Ибо и замыслов есть много, и не меньше желания…

Беседу вел Михаил Захарчук

Огромная благодарность Даме с камелией за присланное интервью.

Умерла Лилия Амарфий. Так получилось, что мы беседовали с артисткой перед ее последними гастролями в Израиле . И это интервью стало последним в ее жизни. Мы ничего не изменили в тексте. Пусть последний раз прозвучит – хотя бы в памяти - ее серебристый голос, появится ее улыбка... Имя - цветок. Фамилия – что-то между элегантным звоном бутылки с «Амаретто» и сладкой истомой не очень обремененного трудами божка Морфея. Королева оперетты Лилия Амарфий признавалась, что ее на улицах «как Амарфий» не узнают. «Иду – и все, как все другие люди, без ажиотажа, папарацци на меня не бросаются, слежку за мной не ведут. Я сама и моя профессия – совершенно разные жанры!» - Я родилась в молдавском городке Оргееве . Папа был портным, мама занималась хозяйством. Детей было двое - я и брат. Мое босоногое детство прошло на улице Первомайской, а рядом, почти у самого нашего дома был луг, паслись коровы, овцы, гуси. Я там пропадала, дышала вольным воздухом, мечтала. Я всегда мечтала, сколько себя помню, все детство напролет. Так в мечтах и взрослела. Народ нашего района называли «идиш-пролетариат». Евреи составляли большинство населения. Мой папа тоже прекрасно говорил на идиш (а еще - на молдавском, украинском , русском), его даже евреем считали. - Лилия Яковлевна, как вы узнали, что ваша дорога – театр оперетты? - Само пришло. Ниоткуда. У меня бывали такие мечты – о театре (я ведь не знала, как это точно называется – опера, оперетта...), о сцене, но маму это раздражало. Я хотела играть на пианино – а мне сказали, что купят скрипку. А скрипка меня - девчонку не вдохновляла. Папа изумительно играл на губной гармошке, пел. И мама пела, у нас даже голоса похожи. Нас по телефону всегда путают. У нее голос красивый, но камерный, тихий. Однажды в Оргееве летом шла запись в музыкальную школу. И стояла очередь. Я как была - в шортах, маечке перешла дорогу и встала в эту очередь. В школу меня приняли, но я об этом до поры не знала, пока к нам не пришел домой директор и не сказал об этом моим папе с мамой. И еще сказал, что у меня абсолютный слух. В итоге мне купили аккордеон «Вестминстер». На чехле от которого я каталась с горки зимой. Заниматься не очень любила. По слуху подбирала – с удовольствием, а часами заниматься ненавидела. Мечтательность все еще сохранялась. Я посещала кружки, пела джаз, уже хорошо поняла, что разные, любые чувства, мою юную любовь можно очень хорошо выразить в творчестве, в музыке, да и три октавы в голосе были – я это точно знала. В обычной школе не была самой первой: учительница, бывало, о математике говорит, а я думаю о своем. Хотя честолюбие мешало очень уж отставать. Жизнь вела, я ей не перечила, но когда мне исполнилось четырнадцать, умер папа. Внезапно. И весь мой мир рухнул. Небо обвалилось. Все изменилось – я сразу стала взрослой. Брат поступил в институт, уехал учиться в Харьков , мама пошла работать, я тоже бросила музыкальную школу и начала работать музыкальным педагогом в детском саду. Мы старались выжить, мы выживали. Потому что жизнью это назвать было нельзя... В те дни мало кто с нами рядом оказался. Друзья и родственники «закончились». Мы одни боролись со всеми тяготами... - Были светлые пятна в этом черном пейзаже? - Была декада молдавской культуры в Москве . Я пела на сцене Кремлевского дворца съездов. Это было незабываемо! В те дни я услышала песню, в которую просто влюбилась. Приехав домой, записала ее в нотной тетради, выучила и спела на ближайшем комсомольском слете. Это была «Хава нагила». В зале все растерялись. А я стала настоящей героиней. Оргеевские евреи подходили к моей маме на улице и спрашивали: «Мадам Амарфий, вы слышали, как поет ваша дочь?». Мама отвечала отрицательно и слышала возмущенное: «Вы – не мать!». Потом я уехала учиться в Москву – так впечатления от декады молдавской культуры в советской столице запали мне в душу - Москва меня опьянила, она стала моей мечтой. Мама помогала брату-студенту, денег у нас не было, но эта проблема меня не могла остановить. У нас был знакомый в Москве, тоже из Оргеева, он мне говорил «приезжай, остановишься у меня в общежитии». Я приехала – а его дома не оказалось. Пошла на вокзал, где целую неделю и жила. Меня приняли в ГИТИС . Я твердо знала, что буду певицей. Мой педагог Ирина Ивановна Масленникова много сил в меня вдохнула своей несокрушимой верой! А на вступительном экзамене, когда я была сама себе сила, я так пела, так плясала – она потом говорила, что у меня было что-то в глазах - что-то, чему вся комиссия поверила... Меня на экзамене концертмейстер спрашивает: «Вы в какой тональности хотите петь?». А я отвечаю: «Ой, мне совершенно все равно!» Без комплексов абсолютно! Все рассмеялись. Тогда Ирина Ивановна и сказала: « Я ее беру!». Уверенность себе потом быстро прошла, я поняла: надо очень много работать над собой, чтобы уверенность снова появилась! Учеба не шла – я получила по полной программе за свою беспечность, за свою самоуверенность! Много плакала. Диапазон был – но я не пела, кроме своего джаза из оргеевского кружка ничего не могла, от балетного станка шарахалась. Денег не было, и я просто голодала. Шла по улице – а из окна такие ароматы, там кто-то жарит картошку... Была нищей, убиралась в общежитии за всех - меня так мама приучила – все должно блестеть. Но более сытой и счастливой я от этого не была. Закатала рукава – и за работу. Читала, училась. Каждое лето – стройотряд, В общем, создавала себя, сама себе была и Пигмалион, и Галатея. Плакала – и работала. Москва - страшная школа. Колоссальная школа выживания. Скольких она искалечила, сколько их, что ушли в никуда... И все-таки в один прекрасный день я запела. Весь институт сбежался меня слушать. Теперь я пела без перерыва. - Вы влюблялись тогда? Было время и силы для сердечных бурь? - Влюблялась. А как же без этого? Мой первый муж был сыном солистки Большого театра Киры Леоновой . Мы были молоды, влюблены, но оба были незрелыми, этот брак не мог кончиться ничем хорошим. Никто не виноват. Годы меня научили радоваться. Еще несколько лет назад я просыпалась с плохим настроением. Все казалось, что жизнь идет не так. А потом я поняла: зачем мне это надо? Все так прекрасно! И последние лет эдак семь я ото всего в полном восторге! Каждый день - как подарок. Я абсолютно счастлива. И муж мой – самый лучший, я его нашла, выстрадала, он – моя удача. И сын – любимейший мужчина, и внук. Это - семья. У мамы я до сих пор на посылках, для нее я не звезда, не знаменитая актриса, я - ее помощница, исполнительница ее заказов и поручений. «Хочу орехов , для пирога!» - и я бегу, ищу, а как же иначе? - Как начиналась ваша карьера? - После ГИТИСа я хотела оказаться в труппе Музыкального театра им. Станиславского и Немировича -Данченко . Даже были какие-то договоренности. Но пришло лето, театр был на гастролях, и мне педагоги сказали: иди в оперетту! Я еще до Театра оперетты поняла, что свою «гениальность» надо похоронить, чтобы она не мешала работе. Придя в театр, я здоровалась со всеми, начиная от уборщицы и до главного режиссера, и не по одному разу. Это не очень мне помогало, оплеухи сыпались обильно. Со всех сторон. Меня втягивали, втравливали в интриги, а я не давалась. Избегала всего, что связано с пустыми разговорами. Когда я развелась с мужем, один из коллег попытался меня вызвать на откровение: «Думаю, вам будет легче, если вы поделитесь...». А я ответила: «Это касается только меня. И ничем из моей жизни я делиться с вами не собираюсь!». - В мире оперетты все устоялось, как в сказочном королевстве. Новых названий и имен композиторов как бы не возникает. Вам это не скучно? - Легар, Штраус , Кальман – волшебники на все времена. Их не перещеголять, да и оставили они нам так много, что тут не до скуки. Да и никогда не бывает двух одинаковых спектаклей. Оперетта – нескучное дело, я это точно знаю. - Это правда, что Мстислав Ростропович дал вам партию Адели в «Летучей мыши» Штрауса? - Ох, было, хотя так даже как-то нескромно звучит – «дал» ...Он пришел в наш театр дирижировать спектаклем, я с ним случайно вместе выпила кофе в буфете. Он решил, что я из балета. Что-то спросил, я что-то ответила. Спела Адель. Это все. - В мире чистогана, в нашей жесткой реальности оперетта чувствует себя Золушкой? - Да, без денег трудно ездить на балы. Сейчас не лучшие дни для оперетты. Были времена, когда на телевидении была регулярная передача, посвященная оперетте. А теперь денег нет, и никакой такой работы никто не проводит. Стыдно за то, что происходит на телевизионном экране, за тех, кто выступает. И за тех, кто так те немногие деньги, которые есть, распределяет. Чернуха – это тупик, из нее цветы не вырастут, только колючки. Но красота – это такая странная вещь, ее не ухватишь, не зафиксируешь, не купишь. Бывает, идет женщина, вроде даже ничего такого особенного нет, а неуловимые вибрации, свет изнутри такую красоту создают, так всех к ней привлекают! Красота – внутри, она тайна.